Со сдержанным достоинством приняв осторожную благодарность Короля, которая стала гораздо более горячей, стоило мне отказаться от какой бы то ни было награды (не за бабло рубимся… не то! гусары денег не берут… опять не то! а, вот: возможность оказать вам услугу, Ваше Величество, для меня дороже любых драгоценностей), я с Барсом на руках и ценным грузом за пазухой покинул дворец. Не знаю, поверил ли Король в то, что мой кот поймал именно ту мышь, ради которой и была затеяна эта охота, но, исходя из того, что я выказал себя благородным и, судя по карете и костюму, очень состоятельным бессеребренником, всё-таки поверил.
Под напряжёнными взглядами сбежавшейся отовсюду челяди я въехал во двор замка Людоеда, с видом победителя вышел из кареты и проследовал в хозяйские покои, где в присутствии лишь одного, самого приближённого слуги, выпустил на пол двух мышек.
Какое-то время зверьки сидели неподвижно, прижавшись друг к другу, потом начали кружиться вокруг невидимой оси, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее. Вокруг них сгустился туман, смерчем взвившийся вверх, и, достигнув высоты человеческого роста, начавший рассеиваться, открывая Людоеда, обнимающего стройную золотоволосую девушку. Я смотрел, не в силах оторвать взгляда, и мне было наплевать, прилично или нет с таким обалдевшим видом рассматривать чужую невесту. Передо мной была Принцесса. Настоящая Принцесса, и других слов, чтобы описать её, просто не приходило в голову. Мы в нашем мире, снизившем стандарты внешности до уровня поп-звёзд, привыкли любоваться пухлыми щёчками и вздёрнутыми носиками, забыв, что настоящая, пронизывающая душу и гипнотизирующая взгляд красота — тонкая, чистая и строгая.
Я слушал, как благодарил меня гладивший Барса Людоед, но мне приходилось сделать усилие, чтобы вникать в смысл произносимых им слов, и, боюсь, вид у меня был совсем уж ошарашенным, когда Принцесса подошла и, улыбнувшись, поцеловала меня в щёку.
Мы с Людоедом шли вслед за Барсом по тропинке в скалах.
— Не думай пока о плохом. Если в Сыне Мельника осталась хоть искра жизни, то я смогу раздуть эту искру заново.
— Если осталась?
— Ты всё лучше и лучше ориентируешься в нашем мире, всё больше отдаляясь от своего. Значит, твой двойник приближается к черте, из-за которой уже нельзя вернуться. Он ещё не переступил её, но шансы сокращаются. Не хочу пугать тебя, просто будь готов ко всему.
— Я готов. Нет, правда, я, кажется, уже ко всему готов.
