Барс вскочил на уже знакомый мне обломок скалы и застыл, глядя на нас.
— Ну вот, пришли.
Людоед взобрался на уступ, с которого я увидел своего двойника, лежащего на дне пропасти, и долго смотрел вниз, потом осторожно спустился обратно на тропинку. Выражение лица у него было задумчивым, сосредоточенным и немного мрачным, как у хирурга перед сложной операцией, в исходе которой он сам не вполне уверен. Я вопросительно взглянул на него, стараясь оставаться спокойным. Получалось, если честно, плоховато. Он покачал головой, отвечая на немой вопрос, потом взглянул на Барса и произнёс, кажется, обращаясь к нему:
— Будем доставать его оттуда.
— Но как? — подал я голос. — Туда разве что Барс может спуститься.
— Барс может. — Людоед обернулся и с сомнением на меня взглянул. — Знаешь… только не бойся. Сейчас ты поймёшь, почему меня называют Людоедом.
Я открыл было рот, сам не зная, что хочу спросить, и он повторил:
— Только не бойся!
Спустившись по тропинке шагов на десять, он отвернулся, с минуту постоял неподвижно и вдруг резко крутанулся на каблуках. Снизу, окутывая его фигуру, взвился стремительно сгущающийся туман, из самой середины которого выгнувшись в прыжке, выскочил огромный зверь. Я едва удержался на ногах, чуть не сорвавшись в пропасть в попытке отшатнуться. Лев? Тигр? Все познания в зоологии растаяли в волне ужаса. Возле самого моего лица оказалась звериная морда с горящими жёлтыми глазами и длинными, блестящими от слюны клыками. Жуткая пасть раскрылась и из горла зверя вырвался скрежещущий звук, от которого у меня чуть не отнялись ноги. Пружинисто припав на передние лапы, огромное тело, состоящее, кажется, из одних мускулов, взвилось на скалу где, как ни в чём ни бывало, сидел Барс. На тропинке остались глубокие следы когтей. Сверху снова раздался кошмарный скрежет и тут я понял, что это — всего лишь мяуканье гигантской кошки. Я заставил себя взглянуть вверх, и тут до меня дошло, что это — не лев, не тигр, а — барс. Огромный, дикий и хищный тёзка моего Барса. Я без сил опустился на камень глядя, как зверь лёгкими прыжками спускается в пропасть, ломая растущий на редких уступах чахлый кустарник.
Наконец он исчез из вида. Я взглянул на Барса.
— Как думаешь, он его не…
Кот спустился со скалы и потерся о мою ногу.
— Ты уверен? Людоед всё-таки.
Барс посмотрел мне в глаза и мяукнул. Какой же нежный, родной звук!
Снизу послышался шорох, треск кустов, и на тропинку выскочил Людоед, держа в пасти бессильно мотающегося из стороны в сторону человека, голова которого почти исчезла между огромными клыками. Я сжался, но зверь очень бережно положил тело на землю и я понял, что именно так кошки носят в пасти котят. Заставив себя подойти, я присел над бесчувственным человеком. Сердце ёкнуло и болезненно сжалось — на земле, грязный, покрытый ссадинами и засохшей кровью, лежал я сам. Я коснулся рукой холодного лба, отводя спутанные волосы, будто дотронулся до собственного отражения в зеркале. Закрытые веки чуть дрогнули. Живой!
