— Я плачу… Ягода платит, не даешь?
Газетчик отсчитал пятачок. Булочница Катька Хомутова выбрала со дна корзины теплую булку и дала Азямке.
— Ешь, ашай… — угощал Ягода и пел про себя:
Все Волчья Ягода знает….
— Экстренный выпуск, — напрягался Люляй, вытягивал худую шею и рот, как лодку; ему нужно было много заработать.
Мать Люляя на днях родила; Люляй один остался добытчиком.
Подошел с салазками Митька Шиш.
— Хозяйский, чего это тебя сегодня выгнали? Ведь праздник! — спросил Ягода.
— Другим, не мне, — ответил Шиш.
— А, не нравится… Говорил я тебе, иди с Ягодой, трус!
— Шаркиных кулаков ты не пробовал, а я знаю.
— Мне твоего Шарку на одну руку, — Волчья. Ягода одной левой сшиб Шиша в снег, — вот так и Шарку твоего.
Все Волчья Ягода знает,
Куда ни пойдет, может жить…
Шиш работал не от себя, от хозяина. Тот давал ему одежду — обноски, угол в темном чулане для ночевки и пищу, а заработок Шиша забирал себе. У хозяина был еще один салазочник, который работал у трех вокзалов. Внучек хозяина, 16-летний подросток Степка, следил, чтобы салазочники не ленились и не утаивали денег, — все отдавали хозяину.
Степку за злость ребята прозвали собачьей кличкой — Шарка.
Сам хозяин торговал на Сухаревке рассыпной махоркой. Салазочники были его подсобным занятием.
Приехал Шиш в Москву в 1923 году весной из Костромской губернии. Рассчитали его на картофельно–паточном заводе, где он служил мальчиком. В Москве ребята приспособлялись: кто в детдом, кто воровать, в газетчики, — никуда не сумел Шиш. Он всегда был неудачником, думал, что происходило это от большой мясистой колбы на макушке. Она от рождения у него, из–за нее и Шишом зовут, — настоящее имя забыли.
Попался Шиш на глаза Шарке, Шарка увел его к своему деду. Сделался Шиш салазочником. В первое время считал он себя счастливцем, а теперь рад и убежать (работает–работает, а у себя ничего, все хозяину отдает, против других ребят завидно), да нельзя. Найдет Шарка, салазки отберет и самого Шиша изобьет. Без салазок убежать Шишу — толку мало, не сумеет по–другому жить. Не умеет он пустыми руками хлеб себе доставать, как другие.
Поезд свистком оповестил о своем приходе. Пассажиры морозной индевелой массой заполнили площадь.
— Багаж повезу, кому?.. Повезу багаж, гражданка, пожалуйте, дешево! — кричал Волчья Ягода и совал свои салазки под узелки и корзины.
— Несим багаж, товарищ, эй! Товарищ, несим; немного, на хлеб возьмем, только на хлеб, — ходил Азямка за пассажирами и уговаривал их.
