Благодать | страница 40
– Вова, прости пожалуйста! Сам не знаю, как это получилось, – вдруг вскочил Иван Ильич, и все, кроме Никодимова, резко отпрянули к дверям.
Владимир Богданович стоял на месте и с вызовом смотрел прямо в глаза Ивану Ильичу, но тот подошёл к нему – в этот момент все зажмурились, – обнял и снова сказал: «Прости Вова».
– Да ничего страшного, Ваня…
– Да я, Вова…
– Да ладно, Ваня…
– Вова…
– Ваня…
Все вздохнули с облегчением, что их дорогой Иван Ильич вновь стал прежним: таким, каким его знали уже много лет.
– Ну, я вижу, что товарищеский суд не потребуется, – обрадовался Максим Викторович, который очень не любил такие вот внезапные конфликты между подчинёнными, и, честно говоря, не умел их разрешать, потому что в годы его обучения в вузах будущие руководители изучали всё что угодно, но только не психологию и основы общения. – Товарищи, давайте будем внимательно друг к другу относиться, короче говоря, не будем мотать нервы друг другу. Ведь испортить отношения всегда легче, чем их наладить, поэтому давайте будем вести себя как взрослые люди.
Начальник Завода экспромтом прочёл эту короткую сентенцию и удалился, хотя на душе у него было неспокойно.
– Ваня, если тебе нездоровится, то поезжай домой, – предложил Ивану Ильичу Никодимов.
– Да, мне действительно как-то нехорошо.
– Вот и поезжай.
– Да нет, Вова, я тут ещё не доделал один отчёт…
– Я сам его доделаю, Ваня.
– Ну, тогда я поеду.
– Поезжай. Береги себя.
Иван Ильич шёл к автобусной остановке и ужасался тому, что произошло: «Как я мог так поступить? Нет, я определённо схожу с ума, я болен и сам не знаю чем. Ведь никогда ещё я не испытывал такой ненависти к людям».
«Ну, ничего-ничего: у тебя ещё всё впереди», – вдруг ожил кто-то другой в душе Ивана Ильича.
«Как я завтра им в глаза посмотрю? А Маша?.. Ужас!» – старался не обращать на него внимания Иван Ильич.
«Да-а, хороша Маша, но почему-то до сих пор ещё не наша», – мечтательно произнёс тот другой.
«А-а, это опять ты, сволочь?»
«А ты как думал?»
Иван Ильич мучительно застонал и начал что-то напевать, чтобы заглушить в себе этот ужасный голос. Но тот не унимался и, вместо того, чтобы замолчать, начал подпевать. Иван Ильич испугался, так как до сего дня этот метод действовал. Тогда он решил пойти на таран.
«Ну что тебе от меня надо? – кричал он про себя, опасаясь, чтобы не заорать вслух. – Чего ты прицепился ко мне? Я вот не знаю, как завтра на работу показаться. Я таких дел натворил, что стыдно сказать!»
