Бор делался гуще. Сосны и ели были огромные, и казалось ребятам, что они в шахте, а далеко просвечивают клочки неба.
— Стой! — Фома потянул носом воздух, фырча, как лошадь.
Ерема потянул еще больше.
— Есть!
Потянул и Шурка и ничего не учуял, кроме запаха сосны.
— Что есть?
— Дымом чуется справа.
Свернули правей. Шли и поводили носами.
— Тише, — осадил Ерема.
— Туточко, — прошлепал Фома.
И пошли неслышными шагами но лесу.
Чуть отличимый от ночных гудов доплеснулся людской говор. Насторожились. Забила кровь, и шире открылись глаза.
Вдруг Фома ухватил за руку и быстро выдернул за собой.
— Видишь, — глянь!
Между громоздкими рядами сосен протекал отсвет огонька и запах дыма едкого, щекотного.
— Ну, дошли, что дальше?
— Идем ближе.
Снова пробирались по мшистым тропам, ловили обрывки говора и боялись хруста своих ног. Все больше и больше раздвигались громады сосен, и скоро ясно замережил огонь. Но чудной огонь. Точно он был чем придавлен, заглушен и пробирался злой и неспокойный. Вот вырубка, и на ней несколько каких-то бугров земли с пробивающимся огнем. Затаили дух. Увидели людей. Они копошились около огней, заглушая их кусками дерна, переговаривались. Картина была жуткая и таинственная. Точно колдовали какие-то гномы, черные и непонятные. Шурка не мог оторвать глаз.
— Так вот они где, вот откуда течет эта зеленая зараза! Теперь действовать, скорее действовать! Он первый узнал и увидел своими глазами.
Боясь, что их заметят, быстро подались в лес и, руководясь каким-то особым инстинктом, Фома и Ерема вывели к реке.
Ни горн, ни свисток над ухом не могли утром добудиться четырех наших друзей. Проспали до обеда, как ткнулись в чьей-то крайней палатке, там и уснули, как убитые.
Утром вожатый распекал, обещал накормить лишним нарядом, да мало ли что! Шурка стоял и щурился одним глазом, подмигивал, как сыщик Шерлок Холмс.
Потом не вытерпел, свистнул тихонько и поманил вожатого пальцем. Тот, ничего не понимая, таращил зенки.
Шурка поманил, надув серьезно щеки и, притянув вожатого за ворот, шепнул:
— Готово. Самогонщиков можно брать, и крышка.
— Што?
— Вот это самое, сразу авторитета добьемся: они, ведь, пауки в селе.
— Да где ты их достал-то?
— Нынче ночью, по лесу, брат, дым коромыслом, к празднику-то — ух и гонят, прямо зарево в лесу-то, и близехонько, верст шесть от реки, и все в одном месте — кучей. Во!
Вожатый задумался.
— Тут, брат, штука тово…
— Ну, что? Пустяки. С барабанным боем их, да по селу, тут тебе люли малина…
