– А я бы в Англию учиться поехал, или в Америку… – вздыхает Родион. – Только смотри: никто ж тебе не позволит эту штуку продать. Ты же не знаешь как, и я тоже. Убьют раньше. А вот если ее найти и в музей отдать, то сразу всем все ясно – и милиции, и этим, бандитам… И никто тебя пальцем не тронет – чаша-то уже в музее…
– В чем-то ты прав, конечно, – вздыхает и Шпень. – В общем, сначала нужно ее отыскать, у них спереть, а потом – будем делать посмотреть. Так?
– Так, – соглашается Родион. – А как искать?
– Ловить будем на живца, – говорит Шпень. – Живец – это я. Рыбак – ты и… еще есть задумка. Понял?
– Не очень, но… но я согласен! – с воодушевлением говорит Родион. – Мне все говорят, что я… ну, не от мира сего. Вот я бы и доказал!
– Ну, тут они правы, конечно, – рассудительно говорит Шпень. – Ты… маленько этого… действительно, – Шпень крутит пальцем у виска. – Я еще там, на рынке, заметил. Но мне же этого и надо! – доверительно заканчивает он.
Родион пытается обидеться, но у него как-то не получается. Поэтому он машет рукой:
– Сам такой!
– А то! – соглашается Шпень.
Вечер. Анка и Сережка медленно идут по кромке набережной Стрелки Васильевского острова. Вода у берега совсем черная. Мимо, постукивая палочкой, проходит бодрый пенсионер, что-то напевает себе под нос. Сверху слышен шум подъехавших автомобилей, веселые крики, высокий юноша несет на руках девушку в белом платье и наброшенной на плечи куртке. Девушка болтает ногами в перламутровых босоножках, смеется. Потом оба замирают на краю, смотрят на черную Неву, подсвеченную прожекторами Петропавловку, прогулочный пароходик в акватории, увешанный фонариками, похожий на елочную игрушку. С пароходика волнами доносится музыка, наверху шелестят кронами еще не облетевшие липы.
– Красивый у нас город, правда? – тихо говорит девушка.
– Самый лучший! – горячо подтверждает юноша. – И ты – самая лучшая девушка в самом лучшем городе!
– Смотри, свадьба! – шепчет Анка Сережке.
– Ну и чего? – Сережка пожимает плечами.
Девушка замечает мальчика и девочку, указывает на них юноше.
– Давай загадаем, чтобы они тоже были счастливы вместе! И после свадьбы пришли сюда!
Юноша смеется, подмигивает Сережке, показывает знак «виктории». Сережка презрительно хмыкает, отворачивается, Анка носком ботинка ковыряет лед.
– Им было всего лишь тринадцать.
Но были они ленинградцы… – напевает сбоку пенсионер и тоже подмигивает детям.
– До чего надоело мелким быть! – с сердцем говорит Сережка. – Скорее бы уж что-нибудь настоящее!
