— Амар сайн, суседи!.. Здоровате!
— Мэндэ, проходите, садитесь.
Расплывшись в пьяной улыбке, Буин вынул из кармана две бутылки «московской» и поднес одну Осипу, а вторую — Чимите.
Старики, не выдавая своей неприязни, отблагодарили за подношение, как положено. Чимита принесла большого сига, расколотила его обухом топора. Жирную расколотку посыпала солью и перцем, нарезала луку. Получилась холодная закуска.
«Век оба ишачили, а ничего нет, — оглядывая внутренность дома, думал Иннокентий. — Ему-то простительно, таежник-эвенк шмутьем не обзаводится, было б доброе ружье, а она-то, бурятка, должна быть домовитой… Все на честность жмут… Нет, это не нашего бога люди, и с ними пива не сваришь».
— Садитесь за стол, мужики, чем богаты — тем и рады, — услышал Кеха голос хозяйки и сел рядом с Осипом.
Из крохотного шкафчика Чимита достала бутылку водки и разлила по стаканчикам. Однако разговор не ладился. Буин по-бурятски заговаривал то с Осипом, то с Чимитой, но хозяева отвечали односложно, неохотно. Да, как ни говори, между соседями пробежала черная кошка. Иногда Чимита коротко взглядывала на Кеху. Ей давно не нравился этот с водянистыми глазами мужик, который спаивал слабохарактерного Буина и делал что хотел в его доме.
— Дядя Осип, ты уж не серчай… У мово товарища вкралась ошибка, — упрашивал Буин.
— Пей, ешь, сусед, а греховные дела разберем потом, в другом месте. — Самагир хотел еще что-то сказать, но сердито махнул рукой и отвернулся. В сердце старого охотника с новой силой закипела злость на бесчувственных людей. Чтобы немного успокоиться, он глотнул густого чая, поперхнулся, на глазах выступили слезы.
— Тетка Чимита, ты у нас заместо мудрой матери, рассуди нас, пусть дядя Осип простит нашу оплошку, — не унимался Буин.
— То не бабье дело, сами разберетесь.
Долго еще упрашивал стариков Буин, но ничего не вышло.
Иннокентий хотя и не понимал бурятского языка, но для себя он сделал вывод: «Прощения не будет, ухо теперь держи востро».
Самагир шел и думал. Теперь он часто ломает седую голову размышлениями о Реке Жизни и о темном прошлом. Он и сейчас думает, как бы хорошо было, если бы вернуть предков из Страны Духов, чтоб они пожили при новой счастливой жизни, которую дал эвенкам великий батыр Ленин.
Очнулся от раздумий лишь перед разломанной хаткой. Крыша из еловых веток была раскидана во все стороны. От стенок осталось всего три-четыре тычины, остальные лежали на снегу. Березовый прут, к которому был привязан капкан, лежал с обрывком проволоки.
