Он прошел к умывальнику и с таким нетерпением плеснул воды в таз, что та перелилась через край. Она обессиленно опустилась на стул. Джозеф подошел с тазом и встал на колени у ее ног.
– Что ты делаешь? – Сидони по-прежнему унизительно остро ощущала свою наготу под ненадежным покровом.
– Ты же не можешь лечь вот так в постель. – Он поднял ее грязную ногу и начал обмывать ее чуть теплой водой. Черт бы его побрал! Он спрятался за этой нежностью, но она видела проблеск его истинных чувств, когда он стоял, отвернувшись. Эта игра в няньку – ложь, ложь, ложь.
– Прекрати, Меррик. – Она выдернула ногу.
Он резко вскинул голову и потрясенно воззрился на нее.
– Боже правый, Сидони, неужели я вообще не должен к тебе прикасаться?
Красивый рот Джозефа горько скривился. Его досада не должна была так сильно задеть ее, ведь они знакомы всего ничего, но задела.
– Клянусь, я не сделаю тебе ничего плохого. – В его осипшем голосе звучала искренность. Он собрался встать. – Если ты не желаешь принимать помощь от меня, я разбужу миссис Бивен.
Просить его остаться будет с ее стороны глупо. Джозеф опасен. Спасаясь от него, она бежала куда глаза глядят, словно все демоны преисподней гнались за ней. Но она тронула его за руку, прежде чем вспомнила, что собиралась держаться подальше, надеясь удержать его.
– Нет.
Он нахмурился, но не отстранился. Трудно винить его за то, что ее поведение кажется ему непоследовательным. После сегодняшнего он, должно быть, считает ее ненормальной. Быть может, у нее от дождя размякли мозги, но она не могла придумать больше ни одной причины для своей нерешительности.
– Я не хочу, чтобы ты изображал моего слугу.
– Очень жаль. – В его улыбке не было искренней веселости. – Выбор у тебя невелик: либо я, либо миссис Бивен.
Она протянула ему ногу. Помедлив, словно убеждаясь в ее согласии, он вновь занялся ее стопами.
Наконец Джозеф бросил тряпку в таз и поднялся, чтоб отнести его к умывальнику. Вернулся с последними полотенцами и начал вытирать ей волосы.
– Меррик! – запротестовала она.
Трение высекало искры жара у нее в крови, что нельзя было целиком приписать возвращению циркуляции. Когда он отнял полотенце, она смогла увидеть: выражение его лица было непроницаемым. Он не походил на того мужчину, который смеялся с ней и целовал ее. И подарил ей райское блаженство… Она не должна желать возвращения того мужчины. Он угрожал не только ее добродетели. Он угрожал всему, что она ценила.
