– Не заговаривай мне зубы.
– Я не хотел тебя расстроить. – Он превратился в неуклюжего, лепечущего дурня, не имеющего представления, какой вред нанес.
Ну почему она не может быть покладистой? Впрочем, в этом случае она не была бы Сидони Форсайт, а он быстро пришел к выводу, что Сидони Форсайт – единственная женщина, которая нужна ему.
– Нет, ты вознамерился соблазнить меня до того, как я сообразила, что ты задумал, – мрачно сказала она.
Он прикусил язык, с которого готов было сорваться очередной протест. Они оба знали, что она догадывалась о его замысле.
Не дожидаясь его ответа, Сидони бросила на него полный ненависти взгляд.
– Жаль, что я всегда поддаюсь. Ты дотрагиваешься до меня, и мои мозги превращаются в кашу. Не знаю, как тебе это удается, но это очень умно.
Костяшки ее пальцев побелели, когда она стиснула половинки разорванного платья и попятилась к двери. Его грандиозное соблазнение обернулось полнейшим крахом. Она разбила вдребезги все его уловки.
– Tesoro… – Он вспомнил, что она не желает его ласковых слов.
– Не пытайся одурачить меня своей дешевой лестью.
Как же ему убедить ее, что называя ее своей красавицей и сокровищем, он говорит совершено искренне?
– Куда ты идешь?
Она еще на шажок подвинулась к двери.
– Подальше от тебя.
– Сейчас глубокая ночь, и это единственная теплая комната в доме.
Она решительно выпятила подбородок, глядя на него так, словно он был змеей. Если честно, то он и сам чувствовал себя немногим лучше этой твари.
– Мне все равно.
– Сидони, – проговорил он как можно спокойнее. – Клянусь, я не трону тебя.
– После сегодняшнего я не верю тебе. – Она была уже почти у двери.
Джозеф сдержал порыв оправдаться. Он обещал дождаться согласия, прежде чем овладеть ею, и он, по сути, не нарушил соглашения. Да вот только оправдания – всего лишь пустые слова. Он безжалостно пытался подавить ее сопротивление.
– Я уйду, – угрюмо пробормотал он. О боже! Еще одна ночь на койке в гардеробной. Завтра он будет хромать, как подагрический старик.
– Нет. – Она с такой силой дернула дверь, что та, распахнувшись, ударилась о стену, сотрясая зеркала. Ее повторяющееся отражение задрожало.
– Не глупи. Оставайся в этой комнате, – сказал он.
И совершил самую большую ошибку. Несколько шагов – и он схватил ее за плечо, ощутив тонкие косточки под рукой и мягкое прикосновение волос к пальцам. А еще бесконечное, непоколебимое отторжение. Как же он, идиот несчастный, умудрился настолько все испортить?!
