Смех Джозефа был горьким.
– Седжмур не друг мне.
– Но он явно питает к тебе дружеские чувства, если не поленился проскакать такой путь, чтобы предупредить тебя.
Искра мрачного веселья зажглась в глазах Джозефа.
– Мы с ним в похожем положении. – Он отпустил ее руку и сел в кресло, в котором до этого сидел герцог, жестом указав ей на соседнее. – Я так понимаю, ты не слышала сплетен.
Усаживаясь, Сидони поймала себя на том, что готова улыбнуться. Для человека, не имеющего законного имени, он может быть поразительно барственным.
– Ты же знаешь, я не бываю в свете.
– Однако же про меня ты знала.
– Ты же – родня.
– В Итоне Кэм Ротермер, мужчина, которого ты только что видела, Ричард Хармсуорт, который отправил Кэма с этой бесполезной миссией милосердия, и я были тройкой ублюдков.
Это казалось бессмысленным.
– Но он же герцог!
– Я единственный из трех официально объявленный незаконнорожденным. Другие двое – просто результат сомнительных союзов, дающих пищу для непрекращающихся сплетен и домыслов. Поскольку отцы признали их, Кэм и Ричард сохранили свои права и привилегии. Мать Кэма так переполняли родственные чувства, что она делила свою благосклонность поровну между покойным герцогом и его младшим братом. Никто, включая, по-видимому, и саму герцогиню, не знает, кто зачал Кэма, хотя в его жилах несомненно течет кровь Ротермеров. Кто отец Ричарда Хармсуорта – полная тайна. Его мать так и не призналась, с кем делила постель, но когда она произвела на свет Ричарда через шестнадцать месяцев после отъезда мужа в Санкт-Петербург, ее адюльтер был раскрыт. Покойный сэр Лестер Хармсуорт признал ребенка за неимением другого наследника, но нет никаких сомнений, что он отсутствовал во время зачатия Ричарда.
Гнев у нее в душе на Джозефа за его безразличие к Роберте вспыхнул с новой силой. Она вскочила, возмущенно сверкая глазами.
– Я бы подумала, ты последний, кто станет насмехаться над незаконнорожденностью другого человека!
Джозеф пожал плечами, не вставая.
– Быть может, мне нравится, что я барахтаюсь в грязи не один, а в такой славной компании.
– Это ужасно. И подло.
– Ты, кажется, разочарована, bella? – Его тон был язвительным.
Сидони заморгала, прогоняя слезы. Она понимала, что сейчас неподходящее время бросать ему вызов. Каковы бы ни были его чувства к своим старым школьным товарищам – а она все еще не могла решить, друзья они или недруги, – после визита герцога Меррик сделался колючим.
– Я думала, ты лучше.
