Проклятая дыра, а не город. Телефона-автомата поставить не могут. Пока добежишь, «Скорая помощь» будет не нужна.
Я был весь в поту. Майка прилипла. В жизни никогда так не бегал.
Завернул за угол. В поликлинике освещено лишь одно окно. Кто сегодня дежурит на «Скорой»? Машина возле забора. Я подбежал, кулаком забарабанил по стеклу кабины. Шофер поднял заспанное лицо, зевая, спросил:
— Чего стучишь? Белены объелся?
Я объяснил, в чем дело. Но он и не думал заводить мотор.
— Валяй к дежурному врачу, парень. Скажет — поеду.
Дежурил фтизиатр Рындин. Он внимательно выслушал меня, вытащил из бокового кармана пиджака блокнот, приготовился записывать. Посыпались вопросы. Я перебил его:
— Не буду отвечать! Прикажите дать машину! Если не дадите, я буду жаловаться Чуднову и выше. Человек погибает, а вы со своими блокнотами. Потом запишете!
— Какой вы кипяток, однако. Берите машину! — Рындин спрятал блокнот.
Через минуту я уже сидел в кабине.
— Скорей, скорей! — подгонял я шофера. Впрочем, его можно было и не подгонять. Когда он делал повороты, я крепко держался за сиденье. К Вадиму Павловичу попадать не хотелось.
Мы приехали через полторы минуты.
— Машина прибыла! — сказал я, войдя в класс.
Захаров взял мальчишку на руки. Каша поддерживал ноги. А мне за что подержаться?
— Игорь, потеснись! — сказал я и взял больного за левую ногу.
Женщина шла рядом с Захаровым.
— Доктор… доктор… Что же теперь?
Она куталась в большой серый платок.
Захаров молчал. Очевидно, не знал, что сказать. Собственно, еще и неизвестно, чем все это кончится.
— Все будет хорошо, мать. Верьте, что все будет хорошо. — Он старался придать своему голосу побольше уверенности.
Шумел мотор. Фары были включены.
— Садись в машину, мать, — сказал Захаров.
Каша помог женщине подняться в машину.
Я поддержал ее за локоть с другой стороны.
Взвыл мотор, раздался гудок, одноэтажное бревенчатое здание школы повернулось и пропало из виду.
В машине было чисто. Светила с потолка лампочка. Женщина глядела на сына. Она молча сидела и пристально глядела на него. Потом поворачивала к нам голову, говорила:
— Спасибо вам, спасибо. — И снова ее глаза тревожно останавливались на сыне.
Все-таки приятно, когда тебя благодарит мать больного. Я видел, что это приятно не только мне, но и Захарову и, конечно, Каше. В конце концов каждый из нас сделал то, что мог. Если бы машина «Скорой помощи» не подоспела вовремя, еще неизвестно, чем бы все кончилось. Каша до самой больницы утешал женщину. Он совершенно не сомневался, что мальчишка будет жить. И женщина, кажется, ему поверила.
