Человек должен жить | страница 73
Этот Каша ехал на практику, словно в Антарктиду. Тут же он вытащил из чемодана беленькую, вероятно прокипяченную, простыню.
Ну вот, теперь есть почти все, что требуется для операции. Нет лишь канюли, которая после разреза вставляется в трахею. Но после этого случая Каша, конечно, будет возить с собой и канюлю. И, наверно, не одну.
Захаров отшвырнул нож в сторону.
— Вот это да! Из окружения вывел.
— Игорь бесподобен! — сказал я.
— Начнем?
— Да! Конечно! — отозвался Каша.
— Николай, я все-таки считаю, что оперировать в таких условиях некультурно. Медицински неграмотно! Наверняка присоединится сепсис!
Захаров, прищурясь, посмотрел на меня.
— Пошел ты к черту! Нашел время рассуждать. Игорь! Сверни-ка из чего-нибудь валик, подложи под плечи Грише.
Мальчишка уже лежал на простыне. Теперь Каша выдернул из-под своего одеяла другую простыню и сделал так, как приказал Захаров.
Дверь приоткрылась, вошла женщина.
— Нельзя, мать, — сказал Захаров. — Прошу пока не входить.
Женщина вышла. Через дверь было слышно, как она плачет.
Захаров уже протер спиртом руки, скальпель и склонился над мальчишкой. Руки его — я это хорошо заметил — не дрожали, они были спокойны. Только на лице напряжение, неуверенность и страх. Нелегко было ему сделать небольшой разрез на шее мальчишки. Может быть, он никогда не делал такую операцию. Может быть, он вообще не делал операций. Я очень мало знал о Захарове. Как и он обо мне. Мне это нравилось.
По пальцам Захарова стекала кровь. Скальпелем он разрезал что-то в глубине раны — наверно, трахею. Вот он просунул туда дренажную трубку.
Вдруг мальчик кашлянул. Я вздрогнул, словно среди тишины прозвучал выстрел.
Каша держал голову мальчишки. Захаров вытирал марлей кровь.
Мальчишка начал дышать. Смерть отступила. Но дело не доведено до конца. Смерть еще здесь, в классе, она снова может сдавить горло мальчишки. В этих условиях нельзя довести операцию до желаемого конца. Другое дело — в больнице. В больнице и я взялся бы за эту операцию, которую вообще-то не должен делать студент четвертого курса. Даже не всякий дипломированный врач возьмется за нее.
— Чего стоишь, христосик? — крикнул Захаров. — Бубнил про «Скорую помощь» — так беги!
— Я сейчас… Сейчас!
На «Скорую помощь». Быстрей! Я пронесся по залу мимо плачущей женщины.
На улице круглые электрические фонари тускло светили сквозь листву лип и американских кленов. Белая с черными пятнами кошка прошмыгнула передо мной. Дрянь, а не кошка! Лишь бы карета «Скорой помощи» успела.
