Рембо. С тобой по-другому нельзя.
Верлен. Это почему же? Разве тебе не достаточно знать, что я люблю тебя так, как не любил никого на свете, и всегда буду любить?
Рембо. Не распускай пьяные сопли.
Верлен. Скажи, что ты меня любишь.
Рембо. Ох, только не это…
Верлен. Умоляю.
(Молчание.)
Ну, пожалуйста. Для меня это важно.
>Молчание.
Рембо. Почему?
Верлен. Умоляю.
>Молчание.
Рембо. Я… ты же знаешь, я к тебе очень привязан… у нас были такие счастливые мгновения… Мне…
(Долгое молчание. Рембо бросает в краску. Он достает из кармана нож и начинает долбить стол.)
(Едва слышно.) А ты меня любишь?
Верлен. Что-что?
Рембо. А ты меня любишь?
Верлен (озадаченно). Да.
Рембо. Тогда положи руки на стол.
Верлен. Зачем?
Рембо. Положи руки на стол.
(Верлен повинуется.)
Ладонями вверх.
(Верлен переворачивает руки ладонями вверх. Рембо ненадолго задерживает на них взгляд, а потом короткими, жестокими ударами пронзает сначала одну, потом другую руку. Верлен в оцепенении: на пол капает кровь.)
Самое нестерпимое — это то, что все можно стерпеть.
>Верлен смотрит на него непонимающим взглядом, а затем встает и спотыкаясь выходит из кафе. Рембо провожает его глазами, потом вскакивает и бежит следом.
Занавес.
СЦЕНА 6
>Номер в брюссельском отеле «Льежуа»; 22 июля 1872 года. Верлен лежит на смятой кровати, частично поверх покрывала. Матильда одевается, стоя спиной к зрителям.
Верлен. Это было чудесно, милая.
(Молчание.)
Чудесно.
Матильда. Передай мне, пожалуйста, чулки. (Указывает на стул подле кровати — через спинку аккуратно переброшены чулки.)
Верлен. Иди ко мне, приляг, расслабься. Почему так срочно нужно одеваться?
Матильда. Время поджимает.
Верлен. Ничего подобного, всего лишь полдевятого.
Матильда. Вдруг кто-нибудь зайдет. Верлен. Кто?
Матильда. Мама.
Верлен. Если не ошибаюсь, вы с ней хотели встретиться только за обедом. Матильда, ради всего святого, мы ведь муж и жена, в конце-то концов.
(Матильда сама берет со стула чулки и начинает их натягивать, присев на кровать.)
Ты помнишь…
(Склоняется к ней, гладит ее волосы, потом берет в ладони ее лицо, поворачивает к себе и целует. Она недолго терпит его ласки.)
…как мы с тобой были счастливы?
Матильда. Помню. (Продолжает одеваться.) Ты едешь со мной в Париж?
Верлен. Я… не знаю.
Матильда. Что тебя удерживает?
Верлен. Я бы поехал, но дело в том… дело в том, что в Париже небезопасно. То есть… видишь ли… там продолжаются аресты тех, кто был связан с Коммуной. Взять хотя бы Сиври. Четыре месяца отсидел за решеткой — практически ни за что. А кто давал ему работу? Я. Если ты помнишь, я занимал очень солидную должность. Можно сказать, руководил всей агитационной прессой.
