В городском саду играл оркестр. Русаков не спеша направился к бору, темневшему на окраине города. Хотелось побыть одному, сходить к обрыву. Этот лесной уголок он любил и раньше. Речка вилась среди столетних деревьев, петляла по опушке бора и вновь пряталась в его густой заросли. Русаков прошел Лысую гору и, цепляясь за ветви, стал спускаться с обрыва. Впереди, за рекой, лежала равнина, и на ней виднелись полоски крестьянских полей. Усевшись на выступе камня, Русаков снял кепку, провел рукой по волосам. Слышался тонкий аромат увядающих трав и смолистый запах деревьев. Казалось, ничто не нарушало безмолвия леса. Только где-то наверху был слышен нежный голос горлицы, и над верхушками сосен неслись монотонные звуки церковного колокола.
Русаков давно не имел вестей из родного города.
— Многих нет в живых, — прошептал он. — Что ж, живые будут бороться, падать, вставать и идти к заветной цели.
Река тихо плескалась о берег. Слегка качались широкие листья кувшинок. За рекой слышен рожок пастуха. Это напоминало Григорию Ивановичу далекое детство.
…Степь. Богатый хутор немца-колониста. Горячая земля жжет босые ноги пастушонка Гриши. Старый Остап, положив возле себя длинный кнут, спит под кустом. Палящее солнце, оводы гонят подпаска в прохладу ленивой речки. Пара молодых бычков, задрав хвосты, несется в хлеб. Пока мальчик выскочил из воды, они уже были там. Тарахтит рессорная бричка хозяина. Увидев бычков, он останавливает коней и, размахивая кнутом, бежит навстречу подпаску. Резкий удар обжигает мальчика. За ним второй. Багровея от злобы, немец кричит, коверкая русские слова: «Паршиви щенк!»
Вечером Остап, сидя возле избитого мальчика, жалостливо выводит что-то на своем рожке.
Так и прошло детство. Затем прощанье с Остапом, и четырнадцатилетний паренек, закинув котомку за спину, ушел в город, три дня скитался по улицам Николаева, добывая кусок случайным заработком. Работа на заводе, знакомство с революционерами, подпольные кружки, арест.
Григорий Иванович вспомнил, как он плыл в лодке мимо островка, заросшего лозняком. Скрылись из глаз купола церквей, заводские трубы, крыши богатых домов. Загнав лодку в узкий проход среди камыша, выпрыгнул на берег. Невдалеке виднелась небольшая березовая роща, и Русаков, оглядываясь, направился к ней. На небольшой поляне уже собралось человек тридцать участников маевки. Выступал председатель местного Совета рабочих депутатов.
