Воротясь, я наметил, что его не привели в отчаяние избытком суровости. Он был в отличнейшем расположении духа. Я делал вид, что и я в таком же; он внутренне смеялся над моей простоватостью, а я над его. В течение всего послеобеденного времени, мы разыгрывали друг для друга забавную сцену. Я дозволил ему перед отъездом еще минутку поговорить наедине с Манон; таким образом он мог быть доволен моей покладливостью так же, как, и моим угощением.
Как только он сел в карету с г. де-Т., Манон подбежала, ко мне с открытыми объятиями и, хохоча, обняла меня. Она повторила мне его речи и предложения, не изменив в них ни слова. Они сводились к следующему: он ее обожал, он желал разделить с нею сорок тысяч ливров дохода, которые уже получал, не считая того, что ожидал по смерти отца. Она станет владычицей его сердца и состояния, и в залог, своей благосклонности он готов был дать ей карету, меблированный дом, горничную, трех лакеев и повара.
– Вот сын, щедрый на совсем иной манер, чем отец, – сказал я Манон. – Станем говорить откровенно; разве это предложение совсем-таки не соблазняет вас?
Меня? – отвечала она, приспособляя свою мысль к следующим двум стихам Расина:
Как? смеешь ты меня в измене обвинять!
Лишь отвращение во мне он возбуждает:
Мне госпиталь его лицо напоминает.
Нет, возразил я, – продолжая пародию,
И было б горько мне, когда бы всех милей
Суровый госпиталь стал для души твоей.
Но ведь меблированный дом, карета и три лакея – вещи заманчивые; у любви немного такого, что могло бы сравниться с этим.
Она отвечала, что сердце ее будет всегда моим, и что его никто, кроме меня, пленить не можете. «Его обещания, – сказала она, – скорее жало, подстрекающее меня к мести, чем любовные стрелы».
Я спросил её, думает ли она взять от него карету и меблированный дом. Она мне отвечала, что жаждет только его денег.
Трудность заключалась в получении одного без другого. Мы решили подождать полного разъяснения предложения г. Ж. М., которое он обещал сделать в письме. Действительно, на другой же день она получила письмо, которое принес лакей без ливреи, весьма ловко улучивший случай поговорить с нею без свидетелей. Она приказала подождать ответа и тотчас же пришла ко мне с письмом. Мы распечатали его вместе.
Сверх общих, нежных мест, в нем, подробно излагались обещания моего соперника. Он, не ограничивал ее расходов. Он обязывался, лишь только она переедет, отсчитать ей десять тысяч и таким образом восполнять уменьшение этой суммы, чтоб она оставалась у нее постоянно в наличных деньгах. День переезда назначен был вскоре. Он просил дать ему два дня на устройство квартиры и называл улицу и дом, где он будет ждать ее после обеда на второй день, если ей удастся ускользнуть из моих рук. Только относительно этого последнего пункта он просил ее его успокоить; в остальном он, казалось, был уверен; но он прибавлял, что если она предвидит трудность уйти от меня, то он найдет средство облегчить ее бегство.
