Мне казалось, что избегать визита Ж. М. нельзя, и что мне, без сомнения, также же будет трудно помешать ему открыться Манон, и потому я решился лично предупредить ее о намерении этого нового соперника. Я воображал, что Манон, зная, что мне известно, какие предложения он ей сделает, и что ей придется принять их, так сказать, у меня на глазах, – найдет в себе достаточно силы, чтоб, их отвергнуть. Я сообщили мое предположение г. де-Т., который отвечал мне, что это дело чрезвычайно деликатное.
– Я согласен с вами, – сказал я ему; – но, соображая все обстоятельства, на основании коих можно положиться на верность любовницы, мне приходится рассчитывать только на ее привязанность. На его стороне единственно великолепие подарков, которыми он может, ослепить ее; а я уже сказал вам, что она вовсе не интересанка. Она любить жить в довольстве, но она ведь любить и меня; и я не поверю ни за что, чтоб при теперешнем положении моих дел, она предпочла мне сына человека, упрятавшего ее в госпиталь.
Словом, я упорствовал в своем намерении и, отведя Манон в сторону, прямо сказал ей все, что узнал. Она поблагодарила меня за то, что я такого хорошего о ней мнения, и обещала мне так принять подношения Ж. М., что в другой раз он их не предложить.
Нет, – сказал я ей, – не следует раздражать его резкостью, он может повредить нам. Но ты, плутовка, прибавил я, смеясь, – ты отлично умеешь отделываться от неприятного или неудобного любовника.
Мне пришла отличная мысль, – отвечала она, подумав немного, – и я горжусь своей выдумкой. Ж. М. сын нашего злейшего врага; нужно отомстить отцу не на сыне, а на его кошельке. Я его выслушаю, приму от него подарки и посмеюсь над ним.
Твой проект очень мил, – сказал я; – но ты забыла, дитя мое, что именно таким образом мы и попали в госпиталь.
Сколько я ни разъяснял ей опасности такого предприятия, она отвечала, что надо только действовать осторожно, и оспаривала все мои возражения. Укажите мне любовника, который не входил бы слепо во все капризы любовницы, и я соглашусь, что был неправ, уступив так легко. Было принято решение оставить в дураках Ж. М.; но по странной игре судьбы, случилось, что в дураках остался я.
Около одиннадцати часов показалась его карета. Он самым изысканным образом извинился в том, что возымел смелость приехать отобедать с нами. Он не удивился, что встретил г. де-Т., который сказал ему накануне, что также будет у нас, и под предлогом каких-то дел отказался ехать с ним в одной карете. Хотя каждый из нас носил в сердце; измену, мы уселись за стол, с доверчивым дружеским видом. Ж. М. легко нашел, случай открыть свои чувства Манон. Он не мог пожаловаться, что я ему мешаю, ибо я нарочно уходил на несколько минут.
