История о немом целителе - Антуан-Франсуа д’Экзиль Прево

Один врач из Лондона, влачивший жалкое существование, устал от безвестности и непризнания на родине и, по зрелому размышлению, вознамерился перебраться в Лиссабон – там он надеялся прикрыть отсутствие заслуг личных ролью представителя своей нации и таким образом воспользоваться благоволением всей Европы к английскому искусству врачевания.

Он не знал ни слова по-португальски; но ничуть не обескураженный сим фактом, стал измышлять, как преодолеть досадную помеху: стоит прикинуться немым, еще вернее – глухонемым, и диковинность явления непременно повысит его репутацию, а это – прямой путь к достатку. Мнения противоположного придерживался Фонтенель, полагавший, что истинный целитель говорлив, и многоречивость его – порой даже лишенная смысла – неотъемлемая примета его ремесла. Весьма любопытные рассуждения на сей счет содержатся в прославленных «Похвальных словах» Фонтенеля, а именно в академической похвальной речи, произнесенной им в честь Литре: «Целителю, в отличие от простого анатома, приличествует красноречие. Анатом изучает и трактует исключительно предметы реальные, целитель же строит догадки о материях неопределенных, сопровождая свои предположения серьезными обоснованиями, только так возможно ободрить и успокоить больного, как истинного, так и мнимого. Порой у врача нет иного лекарства, кроме слова, ибо его планида – общение с тем, кто пребывает в состоянии слабом и беспомощном, точно малое дитя. Заболевший человек становится наивным и доверчивым, к тому же большинство из нас обращается к медикам скорее для отвлечения от своего недуга, нежели для исцеления от него. Одних дельных советов врачу недостаточно: излечивать, не прибегнув к помощи красноречия, – удел чудотворцев».

Нельзя не отметить точности такого рода наблюдений. Впрочем, нашему английскому целителю удалось достичь успеха иным приемом. Он нашел себе компаньона – одного шарлатана, который, в противовес ему, не притворялся немым, а болтал без умолку, и за несколько недель наделал немало шуму о чудесах, творимых своим хозяином. Никто не удостоверился в правдивости его историй, но весь Лиссабон оживленно обсуждал сто удивительных исцелений, достигнутых не благодаря обычным медицинским предписаниям, ощупыванию пульса и прочим операциям, а с помощью невиданного природного дара определять заболевание исключительно по виду и по запаху.

Первые пациенты английского врача воображали себя частью бесконечной вереницы исцеленных и стремились попасть на прием в прославленное лечебное заведение. Поддерживать такой миф оказалось несложно. Безмолвие избавляло от неприятной необходимости отвечать на вопросы. Производя внешний осмотр больного, он несколько раз принюхивался – и тут же хватался за перо и бумагу, выписывая наугад какой-нибудь рецепт собственного изобретения. Блажен, кто почувствовал себя лучше, чем прежде. Еще блаженнее тот, кто почувствовал себя не намного хуже.