Я прищурила глаза, внимательно вглядываясь в лицо Грэшема.
— Вообще-то, это были только мои предположения, — сказала я, — Просто я думаю, что наша страна такая же, как и все. Есть бедные и богатые. Все не так идеально, хоть наш мир и полон волшебства! Ты же знаешь, что еду невозможно наколдовать, как и деньги…
— Ты была права, — перебил меня Эдвард, — Сегодня я узнал, что где-то, на окраине страны, в каком-то маленьком городке у Безымянных земель возник бунт… Именно потому и вызвали твоего отца. Что-то там назревает, — он пристально посмотрел мне в глаза, — Я не знал, но там люди живут как в Средневековье.
— Да брось! — я слезла с его колен, встала у камина, — Мы все здесь живем в Средневековье из-за нашего короля. Ты ругаешь мир людей, но там вовсю властвует прогресс, а мы погрязли в скотных дворах и полном отсутствии образования. Его имеют только те, кто богат и силен, те, кто обладает первыми уровнями, а остальные живут на грани. За пределами дворцов даже нет дорог… — я посмотрела в лицо своему будущему мужу. Он внимательно слушал меня, хмуря брови.
— Я не знаю почему, но Амадеусу претит все новое, что ведет к развитию, что заставляет задуматься низшие слои, а так ли надо и стоит жить!
— Ты перегибаешь, — Эдвард резко встал. У меня возникло странное ощущение, что его обидели мои слова о короле. Никогда не понимала его нелепой преданности Амадеусу.
— Не злись, — сказала я, примирительно поднимая руки и шагая навстречу Грэшему. Я обняла его за шею, притянула к себе и легко прикоснулась к его губам своими. Почувствовала, как напряжение во всем его теле постепенно стало спадать. Он расслабился и ответил на мой поцелуй.
— Я не хочу ссорится, — сказала я.
Эдвард прижался лицом к моим волосам, вдохнул их аромат.
— Знаешь, — внезапно сказал он, — Ты мне никогда не говорила, любишь ли ты меня.
Я отстранилась.
— Что? — такого вопроса я ожидала меньше всего.
Эдвард провел пальцами по моей щеке и, обхватив меня за подбородок, приподнял кверху мое лицо, заглядывая в широко распахнутые глаза.
— Ты не ответила.
— Я просто удивлена, — сказала я, — Конечно, я люблю тебя. Я ведь даже согласилась выйти за тебя замуж, разве это не доказывает мои чувства к тебе, — попыталась я пошутить, но взгляд Грэшема был серьезен и тверд.
Эдвард поцеловал меня и отпустил.
— Извини, что был несколько груб, — сказал он и сел в кресло.
— Есть немного, — ответила я и добавила, — Давай я налью тебе чаю, твой уже, наверное, совсем остыл.
