Пролетарские поэты Серебряного века | страница 13

Ни свет зари, ни луч заката

В моём окне не заблестят;

Глухие стены каземата

Молчанье страшное хранят.

Лишь часового оклик чёткий

Приносит ночь издалека,

И кто-то прячет за решёткой

Шаги и тусклый блеск штыка.

Кругом тоска и сумрак серый,

Но доля злая не страшна:

Душа полна всё той же верой,

Всё тем же думам отдана…

И лишь над ложем сон склонится,

Неслышно сердцем овладев,

Мне снова сон недавний снится

И песен радостный напев.

Неволя мрачная легка мне,

Хоть сердце смолкнет, может быть,

Но все ж не вам, глухие камни,

Упорство гордое сломить!

Плиту асфальта пробивая,

Прижавшись к каменной стене,

Смеётся травка молодая,

Смеётся солнцу и весне…

Пусть так, сквозь слой предубеждений,

Сквозь жизни ложь, сквозь жизни зло,

Проснутся люди для стремлений

Туда, где правда, где светло.

Там, где страданьям нет числа,

Где попираются от века

Пятой ликующего зла

Права и чувства человека,

Где мысль униженно молчит,

Сложив беспомощные крылья,

И дух восстания убит

Отравой рабского бессилья, —

Там – нет, не мир и не любовь, —

Там нужен мощный клич восстанья,

Там нужно немощную кровь

Зажечь огнём негодованья,

Нам нужно ненависть борца

Вдохнуть в заснувшие сердца,

Давно привыкшие к смиренью,

И в час возмездья роковой

Забить в набат и звать на бой —

К освобожденью!

Пальто – испытанный мой друг —

Давно покоя просит.

Оно не годно для услуг

И чистки не выносит:

Под щёткой рвётся старый драп,

Тронь пуговицу – рана.

Его б забросил я, когда б

Не чтил в нём «ветерана».

Случилось с ним нам разносить

Протесты и воззванья, —

Друзей любили мы просить

На сходки и собранья,

Хранил он тайну не одну,

Не изменив ни разу,

Его карманов глубину

Постигнуть трудно сразу.

Когда мне кто приют давал,

Бездомному бродяге,

Мой спутник ложе представлял

Хозяину-бедняге.

В холодной камере же мне

Служил он одеялом

И там – в неверной тишине —

Был чести идеалом.

Твоих бесчисленных услуг

И беспорочной службы

Я не забуду, добрый друг,

Как не расторгну дружбы.

Давно синеет и сверкает

Бездонной ночи глубина.

Мою каморку осеняет

Мой друг полночный – тишина.

Шуршит последняя страница.

В груди горит огонь живой…

Пусть ночь сомкнёт мои ресницы, —

Я не поникну головой.

На утро, с первыми лучами,

Стряхнув с души крылатый сон,

Я встречу день с его трудами,

Машинный гул, металла звон.

Вдоль улиц сонных и угрюмых

К труду привычно поспешу

И ночи огненные думы

В заботах дня не угашу.