Я быстро научилась догонять комбайн и прыгать на свою приступку, то с одной стороны, то с другой – ясно было, что работа рассчитана на двоих, – и ворошить зерно, иногда спрыгивая прямо в бункер, раскидывая его и лопатой и ногами. Работа была утомительная, но, к счастью, выпадали долгие минуты, когда из раструба почти ничего не поступало, можно было отдохнуть.
К полудню мотор замолк, трактор остановился. Меня необоримо клонило в сон, я собрала кучку соломы и улеглась в тени бункера, уверенная, что проснусь, как только мотор зарычит опять.
– Эй! Обед!
Я радостно вскинулась:
– Где?
Надо мной стоял круглоголовый, черноглазый мужик лет сорока и недоуменно улыбался. Я встала на ноги.
– Что – где? – спросил мужик.
– Да нет, это я так. Это вы тракторист?
Мужик церемонно протянул руку:
– Казыбаев Батырбай. Час обеденный перерыв.
Я пожала руку, назвалась и уселась обратно на солому.
– Обед кушать не пойдешь?
– Не пойду. Буду спать.
– Совсем кушать не хочешь?
Кушать я очень даже хотела! Но с собой у меня еды не было. А до нашего стана было километра полтора, и обратно столько же, и все под палящим солнцем, а там ждала меня все та же грибная похлебка без ничего, от которой уже начинало по-настоящему тошнить. Голод лучше заспать. А к вечеру, глядишь, так оголодаю, что и похлебку съем.
– Я пить хочу. Водички попить не дадите? – у меня был с собой аптечный пузырек с водой, но я давно все выпила.
– Иди сюда.
Мы подошли к трактору. Возле него стояла на земле канистра и закутанный в тряпки котелок.
Батырбай подал мне канистру, и я напилась воды, слегка отдававшей бензином.
– А почему кушать не хочешь? Живот болит?
– Нет, живот не болит.
– И бешбармак тоже не хочешь?
– Что это, бешбармак?
Батырбай размотал тряпки, открыл котелок, запустил туда пальцы и вынул горсть лапши с куском мяса. С пальцев в котелок капала густая желтоватая жидкость. Он поднес горсть прямо мне ко рту, запах был ошеломительный, я невольно открыла рот. Вкус был – вкус мясной пищи… Больше поначалу ничего не разобрала, проглотила, едва разжевав.
Батырбай присел на корточки, сказал мне:
– Садись!
Показал мне пальцем на котелок и принялся выгребать из него еду. У меня было твердое намерение сказать «спасибо, не хочется» и вернуться на солому, но вместо этого я стала на колени и последовала его примеру. Стараясь проявить хоть какую-то воспитанность, я лезла в котелок деликатно, двумя пальцами, пища была жирная, скользкая, едва удавалось выловить две-три лапшинки, никакого мяса. Батырбай посмотрел на меня, облизал жирные пальцы, сложил их все вместе ковшиком и показал мне:
