— Вы не спешили покончить с ужином, — сказала она, ведя меня по тропинке, не примеченной мной в темноте. Ее каблучки тихо цокали по невидимым плитам. — Вам что, пришлось заставить эту женщину рассказать всю историю ее жизни? Или вы поведали ей свою собственную? По крайней мере, вы могли бы избежать часового сидения за чашкой кофе. Вы же должны были понять, — если, конечно, удосужились об этом подумать, — что я не переоделась с тех пор, как прошлой ночью отправилась в Гетеборг!
Все это было похоже на то, как если бы я опять был женат, хотя, надо сказать. Бет никогда не была такой занудой. Я вдруг подумал о том, как поживают Бет и ребятишки в Рино. Этот город — не лучшее место для детей.
— Вам не обязательно было все время сидеть у нас на хвосте, — сказал я. — Вы же и так знали, что мы вернемся в отель.
— Разве вам известно, что я должна делать? — спросила Сара недовольно. — Да не больше, чем мне известно о том, что вам надлежит делать. Все, что я знаю, так это то, что я не должна спускать с вас глаз, пока вы здесь — по просьбе вашего начальства, подтвержденной моим начальством. Когда я получаю приказ, я ему подчиняюсь!
Я слушал ее резкий голос и цоканье ее крепеньких каблучков и мысленно отделил и то и другое от всех ночных шумов — отдаленного гула автомобилей и мягкого шепотка бродяги-ветра. И, тем не менее, звуков было больше, чем следовало ожидать. Это был не треск сломанной ветки и даже не шуршанье упавшего листа. Просто старый инстинкт опытного охотника подсказал мне, что мы не одни в этом ночном лесу. Сара резко остановилась.
— Вы слышали? Мне кажется, я слышала какой-то шум.
— Нет, — удивленно произнес я. — Я ничего не слышал.
Она напряженно рассмеялась.
— Я становлюсь нервной, когда устаю. Наверное, я просто перетрусила… Господи, я живу в Европе так долго, что уже говорю, как британка. Ну, пошли.
У нее оказался «харманн-гайа» — сексапильный «фольксваген». Других автомобилей на стоянке не было. Машина стояла на обочине широкой улицы с оживленным движением — даже в столь поздний час. Я и не думал, что до цивилизации, оказывается, было рукой подать. В это время мимо нас пронесся мотороллер. За рулем сидел парень, а аккуратненькая девушка, в бьющейся на ветру юбочке, изящно примостилась, свесив ноги на левую сторону, на заднем сиденье. Двое влюбленных. Я воочию представил себе гневную реакцию американской девушки на предложение вот так прокатиться с ветерком после того, как она пришла на свидание с кавалером, вырядившись в туфли на высоких каблуках, нейлоновое платье и белые перчатки. За моей спиной парк безмолвствовал. Кто бы ни был там теперь, они стояли не шелохнувшись. И мы тоже.
