– Ты думаешь, что в чем-то виноват?
– Я должен был что-то придумать. Как-то освободиться. Или – черт! Если бы я не взорвался тогда в Афганистане…
– Хочешь сказать, это была твоя вина тоже? – саркастически спросила Сюзанна.
Он гневно посмотрел на нее:
– То, что я взорвался, может, и не было моей виной, но…
Он замолчал. Сюзанна посмотрела на его ногу. Он массировал бедро.
– Но что-то было, да?
Его пальцы сжали ногу так крепко, что она знала: сейчас ему очень больно.
– Забудь об этом. Я не должна была спрашивать…
– Это был утренний патруль, около двух лет назад. Провинция Гильменд. Время – перед рассветом.
Она откинулась на спинку стула. Ее сердце бешено колотилось.
– Мы к тому времени по-настоящему уже не воевали. Просто пытались сдерживать конфликт. Талибы, ярые милитаристы, сражающиеся за сферу влияния в торговле опиумом, – дикие люди с дикими законами.
Она взяла его руку в свои ладони. Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом отвел глаза.
– Был октябрь, и летняя жара наконец спала, погода стала помягче, и нам всем показалось, что мы снова можем дышать. – По его губам скользнула улыбка, но не отразилась в его измученных глазах. – Может быть, мы ослабили контроль. Я не знаю. Я все время вспоминаю то утро и пытаюсь понять, как мы могли позволить себя окружить.
Сюзанна нахмурилась:
– Окружить?
Он снова встретился с ней взглядом, затем стал смотреть куда-то вперед, на пустую стену перед ними, как будто видел там какие-то картины. Картины, которые ей не дано было разглядеть. Которые она не хотела разглядывать.
– Иногда в этом и заключалась цель самодельных взрывных устройств, – тихо сказал он. – Сделать войска уязвимыми и атаковать. Взорвать транспорт и поохотиться за теми, кто остался в живых.
У Сюзанны перевернулся желудок.
– Они…
– Охотились за мной? – Его рот искривился в пародии на улыбку. – Нет, за мной нет. Мне повезло. Меня отбросило довольно далеко, в маленькую, но глубокую ложбину. Они не знали, что я там, поэтому не…
Она сжала его пальцы. Они смотрели друг на друга какое-то время, потом он закрыл глаза и наклонился вперед, пока его лоб не коснулся ее.
– Я мог слышать, как они атакуют… Я слышал, как они зверски расправляются с горсткой выживших. Я слышал это, но я не мог вылезти из ложбины. Я думал об этом миллионы раз с тех пор: если бы я смог вскарабкаться по этой каменистой стенке? Моя нога была настоящим месивом, но только одна нога. Все остальное было цело. Почему я не мог перелезть через ту стенку?
