– Не из-за сражения. Ну, то есть да, я думаю, меня так же злит, как и любого другого, что войны сейчас – это сплошная политика, но я не собирался идти взрывать Пентагон.
– Ты просто хотел, чтобы БРИ так думали.
Он кивнул:
– Я был в ярости, когда вернулся обратно в Штаты. Из-за этого. – Он дотронулся до своей больной ноги. – Из-за того, что случилось по моей вине с сестрой.
– Ты не виноват в этом.
– Ты этого не знаешь. Тебя там не было.
– Так расскажи мне. Что случилось?
Он опустил голову:
– Давай лучше сосредоточимся на работе.
– Мы пялимся на эти файлы уже час. У меня уже глаза не смотрят. Давай прервемся на минутку. Я больше не буду задавать вопросов, если ты не хочешь.
– Хорошо.
Маленькая комнатка для отдыха техперсонала, где они расположились, чтобы прошерстить файлы в папке, была не больше ванной в кабинете Сюзанны или казалась такой из-за огромного стола, занимавшего всю середину забитого всякой ерундой помещения, и длинной столешницы у стены, на которой стояли кофеварка и пара больших банок с молотым кофе. В углу пристроился маленький холодильник; его тихого шума не было слышно за более громким гулом отопительной системы отеля.
И тут Хантер заговорил:
– Я проснулся посреди ночи и понял, что не могу двигаться. Сначала я подумал, что это кошмар. У меня в свое время было много кошмаров. – Он потер подбородок с уже наметившейся щетиной. – Потом я понял, что меня держат. Мои руки и ноги, мою голову. Они сумели пробраться в дом моей сестры и сделали это так, что я не проснулся.
– Где была твоя сестра?
– Она уехала на концерт в Ноксвилл вместе с парой коллег из офиса прокурора. Там она тогда работала. Они решили остаться там на ночь, забронировали номера в отеле неподалеку от места, где был концерт. – Он покачал головой. – Я не знаю, как они узнали, что ее не будет. А может, они и не знали. Может, их планом было схватить меня и терроризировать ее.
– Я знаю, что ты боролся с ними.
Его взгляд стал рассеянным, как будто он смотрел в прошлое.
– Думаю, что боролся, должен был бороться. Они положили что-то мне на лицо – тряпку, пропитанную какой-то дрянью. Может, хлороформом, может, чем-то еще. Все, что я знаю, – это что мое сознание было полностью затуманено, и в следующий раз, когда оно ко мне вернулось, я был прикован к водопроводной трубе наручниками, в хижине посреди задницы мира. Там я и оставался до тех пор, пока копы не пришли, чтобы меня спасти. Слишком поздно, чтобы я смог чем-то помочь Дженет.
