Сперанца подошла. Джузеппе продолжал ее разглядывать. Старику, повидимому, спешить было некуда, и она уже начинала смущаться.
— Сроду не видел подобного фрукта… — изрек наконец старик и засмеялся беззвучным смехом.
У Сперанцы захватило дух.
— Ну-ка повернись, я тебя получше рассмотрю…
Девочка повернулась, немного отступив, но при этом сказала:
— Вы же не портниха… Вам ведь не надо снимать с меня мерку.
— А ты знаешь, кто я?
— Конечно, знаю: вы — Джузеппе, тот самый… — Она во-время остановилась.
Старик на мгновение, казалось, поник головой, но сразу оправился.
— Боишься?
— Нет.
— Что тебе сказали про меня?
— То, что все знают.
— А ты не боишься…
— Нет. Я даже, представьте себе, один раз исповедовалась за вас…
Она тут же пожалела, что у нее вырвались эти слова, но старик, повидимому, не придал им значения.
— Что ты хочешь от Таго? — спросил он неожиданно ласково.
Сперанца улыбнулась.
— Дядя, вы всегда так принимаете родственников?
Старик с проворством мальчишки вскочил на ноги и, обняв Сперанцу за плечи, со смехом втолкнул ее в дом.
В хибарке все было так, как описывал Цван.
На гвоздях висели ружья и охотничьи ножи, а возле лавки стоял топор. Сперанца из деликатности поскорее отвела от него глаза.
Но дедушка ничего не говорил о книгах; их либо не было раньше, либо он не обратил на них внимания. Книг было много; они грудой лежали в углу и высокой стопкой на столике у стены.
— Ну, садись, только сразу скажи одну вещь, уж очень мне интересно: ты всегда так одеваешься?
Сперанца сухо ответила:
— Я одеваюсь, как мне нравится и как мне удобнее. Пусть люди говорят и думают что хотят… Я не могу жить чужим умом.
— Правильно! — одобрил Джузеппе. — Правильно! Вот это называется рассуждать.
Он протянул ей чашку с вином, и Сперанца из вежливости выпила.
— А теперь скажи мне: что тебе надо от Таго?
— По правде говоря, я и сама толком не знаю… Прежде всего, я хотела его видеть, а потом, раз уж я здесь, послушать его мнение насчет некоторых вещей…
Сперанца не сказала, о чем именно она хочет поговорить с Таго; впрочем, старик ее и не расспрашивал.
— Ты мне нравишься, право слово, нравишься, — неожиданно заключил Джузеппе. Потом без всякой видимой связи спросил:
— А стрелять ты умеешь?
— Нет, — призналась Сперанца. — Никто мне не показывал. А то бы, может, я и смогла научиться…
Через несколько минут оба они уже стояли перед домом, приложившись к двустволкам.
Таго еще издали услышал, как они кричат, и узнал голоса.
