Они были одни в купе, и, когда вошел контролер проверить билеты, Цван обратился к нему:
— Туннели надежные?
— Какие туннели?
— Которые под горами.
— Да нам и не ехать через горы… Здесь, кругом равнина.
Цван ободрился и облегченно вздохнул. Потом повернулся к Сперанце и громко сказал:
— Я ж тебе говорил, глупышка, что бояться нечего.
— Ты врун, — ответила девочка и с негодованием отвернулась от него.
Но, когда поезд тронулся, они забыли о ссоре и крепко обнялись.
«Минга, если бы ты знала! — думал старик. — Минга, ну и скорость! Это тебе не лошади!»
Сперанца, широко раскрыв глаза, смотрела в окно.
— Дедушка, дедушка, деревья бегут! Смотри, дедушка! Почему они бегут? Как же так, ведь у них корни в земле?
— Не знаю, милая. Ей-богу, не знаю! Тут не то, что в долине, — такие вещи творятся, что и не поверишь! Минга, если бы ты знала!
Потом они замолчали, обалдев от грохота, и пришли в себя, только когда поезд остановился и объявили название станции.
Они сошли на платформу и огляделись вокруг. Потом двинулись за другими пассажирами и вышли на площадь.
Неподалеку стояла кучка людей, болтавших между собой. Один из них отделился от остальных и пошел навстречу Цвану и Сперанце. Он был босой, в засученных до колен полотняных штанах, подпоясанных красным вязаным кушаком с кисточками на концах.
— Добро пожаловать, — сказал он и, улыбаясь, протянул Цвану руку. Цван присмотрелся и узнал его: это был двоюродный брат покойной Розы, один из тех, что приезжали к ним шесть лет назад.
Тот наклонился поцеловать девочку и взял сумки.
— Нам сюда…
И тут-то Цван и Сперанца застыли в изумлении.
Перед ними, покуда видит глаз, волнуясь, ширился голубой простор.
— Море! — вскрикнула девочка. И оба побежали к воде.
— Море, — повторяла Сперанца, смеясь и отступая перед волнами, лизавшими ее ботинки.
— А вы никогда не видели моря? — спросил у Цвана свояк.
— Нет, — ответил он. А мысленно говорил: «Минга, сколько воды на свете!»
Родственники Розы жили в двух километрах от станции.
Добраться туда было лучше всего на шлюпке: и скорее, и вещей на себе не тащить, да и девочке покататься на лодке в новинку.
Влезть в нее было для Цвана делом нелегким. Она была не такая, как на болоте, да и море ни минуты не стояло на месте.
Сперанца сидела на носу, не шевелясь, с глазами, полными страха. Цван поместился на корме. Гребец, стоя посредине, отталкивал лодку, упираясь веслом в дно.
Через минуту он вытащил весло из воды, сел и принялся грести,
