— Наверное, сестра?
— Нет, друг юности суровой.
— Милая, только не нравятся глаза. Правда, фотография всегда искажает... Но за что же мы пьем? Выпьем за твою удачу!
— За нашу.
— Угу.
Он снова налил вино, и на этот раз Татьяна Васильевна выпила сразу до конца.
— Хорошо? — спросил он.
Она кивнула.
— А ты еще вздумала уезжать. Отвечай, будешь говорить об отъезде?
— Не буду, — рассмеялась Татьяна Васильевна и, оглянувшись вокруг, сказала:
— У тебя хорошо! Как будто ничего нет, а уютно. Ты живешь, как студент на мансарде. На мансарде пьем «Массандру». Еле выговорила, а сколько тренировалась на поговорках! Хорошее вино. У нас с тобой всегда будет хорошее вино. У нас с тобой... Эх, почему так устроена жизнь?.. Наверное, человек никогда не будет волен в своих поступках. Каждый его шаг зависит от других. Стоит только чуть иначе ступить, как, словно по цепной реакции, это «чуть» разойдется во все стороны, и многие пойдут не так, и многим будет плохо. А ведь правильно идти тоже неправильно, я имею в виду правильно в кавычках.
— Ты говоришь о понятных вещах, — согласился Андрей. Вино не приносило ему бодрости. Волнения последних дней отложились грузом усталости. Хотелось сбросить эту тяжесть, забыть обо всем. Сегодня был счастливый день: он видел только ее и думал только о ней. Все остальное осталось за дверями этой комнаты и этого дома.
Она была здесь, совсем рядом. Сияющая, радостная. Нет, чтобы там ни было, какими бы выговорами ему ни грозили, он никогда не откажется от возможности видеть ее вот так близко, как теперь.
— Танюша, — тихо позвал Андрей. — Хорошо, что ты здесь...
— Да, — сказала она.
— Хорошо быть с тобой...
— Да, — кивнула Таня.
Ее взгляд лучился добрым светом, признательностью и нежностью. Вот он уже рядом с ней, слышит гулкие удары ее сердца, вдыхает запах ее волос, целует их, потом закрытые глаза, губы.
Таня делает усилие, которое трудно ей сделать теперь — выпрямляется, встает, крепко сжимает руки Андрея и, на миг прикоснувшись к его губам, шепчет внушительно и успокаивающе:
— Не надо, Андрей... Не надо. Нам ведь очень хорошо и так. — Она говорит это, будто совсем спокойная. — Садись вот сюда. Ведь мы еще не завтракали. Понапрасну пропадут твои старания. — И уже, отпустив его руки, обходит вокруг стола, одергивая красную кофточку, легкими прикосновениями пальцев поправляя локоны у висков, зачем-то передвигает тарелки, стаканы.
— Наш семейный завтрак, — говорит она вздрагивающими в улыбке губами.
