Наконец Андрей встал, с хрустом потянулся и пошел в студию монтировать репортаж.
Несмотря на вечерний час, у аппаратов еще шла работа. Александра Павловна и Яснов приводили в порядок запись концерта. Хмелев, вооружившись наушниками, прослушивал утренние передачи. Виктор Громов снял отслушанную запись и заряжал магнитофон новой кассетой. Был здесь и Плотников, он сам орудовал ножницами и клеем, надеясь спасти снятое сектором выпуска выступление.
Андрей постоял возле хлопочущих людей и снова пошел в редакцию. Немного спустя появился Мальгин, с французской булкой и куском колбасы.
— Жена уехала в командировку, — пояснил он. — Приходится переходить на самообслуживание. Угощайся!
— Теперь тебя тоже некому кормить — Татьяны Васильевны тю-тю, — хитро подмигнул он. — А жаль!
Андрей согласился:
— Что верно, то верно! Где найдешь такого диктора! Вот репортаж надо монтировать — хоть сам записывайся.
— И вообще хорошая баба, — еле выговорил Мальгин переполненным ртом.
— Человек!
— Вот я и говорю. А насчет репортажей она была мастер. Помню, давали передачу по проводам о бригадире Федотове. Молодой каменщик, а работал здорово. Бригада у него комплексная, человек двадцать пять. Ну, а Петров ведь говорить не может — попросил Жизнёву. Сам ходит за ней по пятам, шепчет вопросы, а она повторяет их вслух. Федотов отвечает. И идет репортаж как по маслу. Рассказал Федотов о своей бригаде, ну как там организован труд и прочее. А Петрову хочется показать бригадира всесторонне, интересуется ли передовой бригадир тем, кто где учится, кто как живет. А в бригаде, считай, одни девчата и в общежитии вместе живут. Вот Петров и нашептал Жизнёвой, бывает ли бригадир в общежитии. И она как ни в чем не бывало повторяет: «В общежитии вы, конечно, бываете, и как часто?» А он смутился, весь покраснел и ответил: «Что вы, я женатый...»
Мальгин залился беззвучным смехом.
— Вот как мы работали, Андрей Игнатьевич, а сейчас что — техника! Получилось не так — чик и вырезал. А то еще — День артиллерии отмечали, этак лет десять назад. Нашли замечательный боевой расчет. И гаубица, можно сказать, историческая. Отлили ее на Уральском заводе, и прошла она по дорогам войны до самого Берлина. Есть о чем рассказать, а как? Магнитофонов-то не было. Думали-думали, решили договориться с гарнизонным начальством, чтобы гаубицу эту вместе с расчетом доставить к нам во двор. И вот, как сейчас помню, — мороз, звезды на небе горят. Вышли мы во двор, установили микрофон и ждем. Вдруг не приедут? Только подумал об этом, смотрю с Молодежного проспекта поворачивает студебеккер, и сзади у него прицеплена гаубица. Ну и махина! Заехали к нам во двор — аж снег скрипит под колесами. Все мы, конечно, обрадовались: артиллеристы приехали, значит, передача будет. Забегали по двору, показываем, куда ставить эту пушку, чтобы все команды боевого учения были слышны в микрофон. Один Хмелев ходит мрачный: «Зря затеяли эту штуку — все стекла вылетят».
