Небо над городом стало совсем черным, на нем ярко горели звезды. На какое-то мгновение Андрей вспомнил Иринку, ее слова: «Когда увидишь нашу звезду, думай, что и я смотрю на нее!», но сразу же заставил себя забыть о ней. Он бережно взял Татьяну Васильевну под руку и спросил: почему они не встретились раньше?
— Я только что подумала об этом. Всего на четыре года!
Они повернули на Молодежный проспект и пошли вниз, к набережной. где-то поблизости, в переулке, был дом, в котором жила Жизнёва. Вот и он, мрачный, погрузившийся в сон, только на третьем этаже светилось оранжевое окно.
— Мама не спит, — тихо сказала Жизнёва, — ждет свою дочку.
Андрей пожал ее руку, и они остановились у подъезда глядя друг другу в глаза. Не зная, что сказать на прощанье, он снова протянул руку.
— В нашем подъезде не горит свет, — сказала Татьяна Васильевна. — Подождите меня внизу, пока я доберусь до своей площадки.
Хлопнула наружная дверь, и они оказались в темноте.
— Спокойной ночи! — прошептала Жизнёва, и Андрей вдруг почувствовал, как ему не хотелось расставаться с ней ни сейчас, ни завтра, никогда. Вместо ответа он прильнул к ее теплой щеке, стал целовать губы, лоб, глаза. Татьяна Васильевна порывисто сжала его руку и гулко застучала каблуками по каменным ступеням. Ее шаги слышались все слабее и наконец совсем стихли за хлопнувшей вверху дверью. Андрей постоял еще немного и вышел на пустынную улицу. На звездном небе начали обрисовываться контуры домов, их остроконечные шпили, купола церквей. Никогда раньше не замечал он всех этих причуд архитектуры, гармоничной стройности улиц, размаха площадей. И сам воздух не был таким легким и опьяняющим. Новый день рождался необычно радостным, непохожим на все прежние дни.
