И вот… Сидят два народных поэта, без пяти минут классики, в руках по вилке, на столе бутылки – то ли виски, а то ли горилки, и глаза уже на затылке.
– Слышь, Петрович! На последнем-то собрании что было! Пацан стихи читал. Про войну. А сам в армии не был, ну, сопляк ещё семнадцатилетний. Да он же эту войну только по телевизору видел – а туда же! Фан-та-зёры сплошные.
– Да ладно, Семёныч. Вон девушка новенькая пришла. Сидела бы лучше дома. Стих читала про эту, фею – не фею. Из мифологии, кажется. Ну, я эту девицу сразу так – от души, по-русски, с размахом отчихвостил. Небось, мифологию свою сразу позабыла.
– Мировая скорбь, понимаешь. Философия, – задумчиво вставил Семёныч. – Вздрогнули?
Вздрогнули.
– А одна вообще про Отелло написала. Плагиат! Я ей сразу сказал, чтобы в нашем собрании никаких цитат из Байрона не звучало!
– Слушай, Семёныч, а «Отелло» точно Байрон написал? – вдруг засомневался Петрович.
– Он, он, родимый, – авторитетно успокоил Семёныч и продолжал, – и ведь что у них в голове? Библеизмы, мифологические герои, русская и зарубежная классика разных веков… поди их пойми, как прочтут что-нибудь… Хоть бы нашу, современную, местную поэзию освоили. Это ж корни наши!.. Давай по чарочке?
Дали по чарочке.
– Эх, и не говори. Одна тут про этих, как их… филистёров читала. А кто они, эти филистёры? Из зоологии что-то? Не помню. Сделал вид, что понял.
– Ведь корни-то где? Где корни-то? – как агроном на сельскохозяйственной выставке, вопрошал Семёныч. – Это только, хе-хе-хе, стебли, а корни где?
– Э, Семёныч… Дёрнем?
Дёрнули.
– А! Новость-то какая! Со всей России к нам поэты собираются. Нужно встречу организовать. Хорошо, что при закрытых, так сказать, дверях… Все свои, хоть расслабится можно. А то прорвется мо́лодежь со своими филистёрами. Вопросы будет задавать, карандашиками строчить. А кто его знает, чего они там настрочат?
– Да плюнь ты, Петрович. Налей лучше еще по маленькой. Вот, слыхал? Наш Михалыч четырнадцатый сборник издает. Администрация – честь ей и хвала, кормилице, поилице нашей – спонсировала к юбилею города.
– Как четырнадцатый? – возмутился Семёныч. – У меня еще двенадцатая книга в печати, у Сергеича одиннадцатая, а этот шустрый какой!
– Да не волнуйся ты. Сразу две издашь – и двенадцатую, и тринадцатую. Ко Дню города приурочим. У тебя как с тематикой? Как обычно? Ну и в чем загвоздка? А что Михалыч издается, так это, знаешь, какая презентация будет? Эх, погуляем… как раз до твоей презентации голова трещать будет!
