Когда Джеремия наконец решился выйти на улицу, под ногами у него захлюпала зловонная жижа. Он хотел осмотреться и выяснить, как ему попасть на Джексон-стрит или на Эдамс-стрит. Все, что ему требовалось, чтобы выйти на нормальную дорогу, — это найти одну из больших улиц в районе вокзала, к числу которых относились и две упомянутые. Смутные грезы о черноволосой красавице вновь оказались вытесненными на задворки сознания более насущными соображениями о том, как вернуть жизнь в привычное покойное русло. И первым шагом к этому — очень осторожным, учитывая невероятное количество омерзительных тварей, копошившихся у него под ногами, — было сделать первый шаг на улицу.
Джеремия поднял голову, чтобы посмотреть на таблички на ближайшем перекрестке, но в тот же самый момент сумерки, словно они решили действовать ему назло, сгустились еще больше. Рассудком Тодтманн понимал, что тени так себя не ведут, и все же…
Тодтманн был левша, поэтому повернул налево. Это выбор был не хуже всякого другого. «Она должна быть где-то там», — твердил он про себя. Если не она, так по крайней мере какое-нибудь знакомое место.
Что это за улица? Почему он раньше ее не видел? Виданное ли дело, чтобы улицы вырастали из-под земли? Тем более что было непохоже, что эта только недавно проросла — скорее, она уже разлагалась.
Пройдя несколько шагов, он увидел знакомый черный силуэт, столь резко очерченный в отличие от всего остального, что здесь было, освещенный на фоне почти неприметного уличного указателя. Расправив крылья, он презрев опускавшийся на улицу мрак, обратил горящее око к Джеремии, и невыносимо хорошо был виден этот пламенный круг.
— Нет! Нет-нет-нет! Только не ты опять…
Ворон степенно кивнул. То, что ворон кивнул, было так же верно, как и то, что, когда Джеремия еще сидел в поезде, этот мрачный персонаж фильмов ужасов смотрел именно на него.
Тодтманн, ошалело вытаращив глаза, попятился, проклиная себя за то, что не прислушался к голосу разума, не далее как утром взывавшего: «Оставайся в постели, не ходи сегодня на работу».
Тени вокруг становились все глубже. Джеремия машинально отметил, что никогда прежде он не видел глубокую тень, тем не менее это определение подходило к ним как нельзя лучше. Тени были не просто темными; Джеремию преследовало странное ощущение, что чем чернее они становятся, тем более затягивают человека в глубь себя… быть может, даже сквозь стеньг, твердые прочные стены?
Ворон снова расправил крылья и крепко ими хлопнул, как будто готовился напасть. Тут Джеремия, весь бледный от страха, оступился и одной ногой провалился в какую-то мерзкую грязь, до тех пор скрытую мраком.
