Король серых - Ричард А Кнаак

Возможно, и права пословица, что птицы одного пера держатся стаей, только, видимо, никто не удосужился известить об этом огромного черного ворона, который тем осенним утром восседал на шлагбауме возле Бартлет-стейшн, время от времени лениво переступая с лапы на лапу, чем привлек внимание некоего Джеремии Тодтманна, стоявшего последним в напоминавшей массовую миграцию леммингов очереди к пригородному поезду. Служащий кредитно-ипотечной конторы Тодтманн, одетый в серый костюм мужчина лет тридцати — тридцати пяти с пепельными волосами, в глубокой задумчивости наблюдал за ужимками птицы. Не имея ни малейшего отношения к орнитологии, он тем не менее понимал, что перед ним не какой-нибудь заурядный дрозд, а самый что ни на есть настоящий черный ворон. Справедливости ради стоит заметить, что дрозды, которые, разумеется, ни в коем случае не считали себя птицами заурядными, в тот момент старались держаться подальше от этого одинокого скитальца, залетевшего сюда из мрачной поэмы Эдгара По.

Джеремия, уже берясь затянутой в перчатку рукой за поручень и исчезая в чреве поезда, краем глаза видел, что другие птицы следили за вороном настороженно, словно это был какой-то пернатый пария. Сам же возмутитель спокойствия, не обращая внимания на косые взгляды собратьев, устремил взор на Джеремию.

Джеремия не придал этому ничтожному обстоятельству никакого значения — в самом деле, чем тщедушный, с ничем не примечательной внешностью обитатель суши вроде него мог заинтересовать существо, которому покорна воздушная стихия? Да решительно ничем. Этот мир был создан для воронов, дроздов и прочих пернатых, чтобы — они летали, откладывали яйца, ловили мошкару и с удивлением взирали на странных двуногих сухопутных, которые изо дня в день жили, подчиняясь неумолимому циклу — утром уезжали на работу в город, вечером возвращались по домам. Возможно, запоздало подумал Джеремия, уже когда за ним с шипением закрылись двери вагона, птиц даже забавляет эта странная тяга бескрылых к миграции.

Оглядывая обшарпанный, прокуренный салон с потрескавшимися сиденьями в поисках места, Джеремия забыл о вороне. Не всякое место его устраивало. Джеремия всегда садился у окна. Не то чтобы его волновал окрестный пейзаж, просто это давало возможность не видеть согбенных спин и малосимпатичных физиономий его попутчиков.

Поскольку эхо была одна из первый остановок поезда, перед Джеремией открывался широкий выбор; больше половины сидений пустовало. Он выбрал место у окна справа, которое, когда он довернулся по ходу поезда, оказалось слева. Джеремия устремился к заветному сиденью, чтобы сесть до того, как поезд рывком тронется с места.