– Выходи из озера! А то растаешь!
Слишком поздно. Я уже давно растаяла.
Август. «Душно», – жаловалась Нисио-сан. Жара действительно стояла как в бане. И погода менялась каждую минуту. То пекло, то ливень. То изнурительные испарения, то снова потоп. И только такая амфибия, как я, наслаждалась жизнью. Только мне было хорошо.
Для папы петь во время такой жары было настоящей мукой. Когда его театр давал представления под открытым небом, он мечтал, чтобы пошел дождь и прервал спектакль. Я тоже об этом мечтала: не только потому, что театр Но наводил на меня скуку – я, как празднику, радовалась ливню. А раскаты грома в горах казались мне самой чудесной музыкой.
В ту пору мне нравилось сочинять всякие небылицы и рассказывать их сестре.
– А у меня есть осел, – хвасталась я.
Почему именно осел? За секунду до этого я еще сама не знала, что сейчас придумаю.
– Настоящий живой осел, – продолжала я отчаянно врать.
– Что ты сочиняешь? – недоверчиво говорила Жюльетта.
– Да, осел. Он живет на лужайке. Я каждый день вижу его по дороге на Маленькое Зеленое Озеро.
– Да нет там никакой лужайки.
– Нет, есть, это тайная лужайка, ее не все знают.
– И какой же он, твой осел?
– Серый, с длинными ушами. Его зовут Канику, – сочиняла я.
– Откуда ты знаешь, как его зовут?
– Это я назвала его так.
– Ты не имеешь на это права. Это же не твой осел.
– Нет, мой.
– С чего ты взяла, что он твой?
– Он мне сам об этом сказал.
Моя сестра весело хохочет:
– Лгунишка! Ослы не умеют разговаривать.
Черт! Как я могла об этом забыть! Но я все равно продолжаю настаивать:
– Это волшебный осел, и он умеет разговаривать.
– Не верю.
– Тем хуже для тебя, – говорю я с достоинством.
А про себя думаю: «В следующий раз буду помнить, что животные не разговаривают».
Затем я решаю удивить сестру еще одним сенсационным заявлением:
– А у меня есть таракан.
Вопреки моим ожиданиям эта новость не производит на нее никакого впечатления.
Тогда, чтобы ошеломить ее, я решаю сказать правду:
– Я умею читать.
– Ну да.
– Это правда.
– Ну да, да.
Что ж, правда тоже никого не интересует. Но я не отчаиваюсь и продолжаю свой тест на доверие к самой себе:
– А мне уже три года.
– Почему ты все время врешь?
– Я не вру. Мне три года.
– Исполнится через десять дней!
– Да, мне почти три года.
– Почти не считается. Видишь, ты то и дело врешь.
Придется смириться с этой очевидной истиной: я не вызываю доверия. Ну и пусть. Мне все равно, верят мне или нет. Все равно буду сочинять – для собственного удовольствия.
