Бедекер не испытывал и тени ностальгии, лишь легкое недоумение при мысли, что в этом совершенно чужом городе, в этой раковине из камня и фанеры когда-то жил мальчик, мнивший себя центром мироздания. В комнате на втором этаже загорелся свет. Бедекеру как наяву представились старые обои с бесконечной сетью канатов, завязанных немыслимыми морскими узлами, с парусниками в каждом квадрате. Он помнил бессонные ночи, когда лежал в лихорадке и мысленно пытался распутать эти узлы. Еще вспомнилась свисающая с потолка голая лампочка на шнуре, похожий на гроб шкаф в углу, а у двери карта мира издательства «Рэнд МакНелли». Каждый вечер ответственный мальчуган перетыкал разноцветные булавки с одного непроизносимого острова в Тихом океане на другой.
Покачав головой, Бедекер встал и зашагал на север, подальше от школы и старого дома. Ночь уже вступила в свои права, но звезды не могли пробиться сквозь толщу низких облаков. Бедекер шел, не поднимая глаз.
Чета Экройдов сидела на застекленной веранде между домом и гаражом. При виде Бедекера глава семейства встрепенулся:
– Дик, ну как оно? Повидали родные места?
– Да. Грех сидеть дома в такую погоду.
– Знакомых не встретили?
– Не встретил вообще ни души, – признался Бедекер. – Видел только костры, к юго-востоку от средней школы. Судя по всему, рыбный пикник. Похоже, весь город там.
В детстве городской праздник Первых поселенцев означал для него самый разгар лета, а вместе с тем – последние веселые деньки, за которыми следовал томительный обратный отчет до следующего учебного года. Иными словами, День города знаменовал энтропию.
– Это точно, – весело заметил Экройд. – Народ гуляет по полной программе. Кстати, можем рвануть туда. В палатке «Американского легиона» пиво продают до одиннадцати. Успеваем.
– Спасибо, Билл, но я спать. Пожелайте Терри за меня спокойной ночи.
Экройд провел гостя в дом и включил свет на лестнице.
– Вообще-то Терри ночует сегодня у Донни Петерсона. Они друзья с пеленок и «поселенцев» всегда отмечают вместе.
Миссис Экройд суетилась, принесла зачем-то лишние одеяла, хотя ночь выдалась теплая. В гостевой комнате чувствовался знакомый, умиротворяющий запах мотеля. Улыбнувшись напоследок, хозяйка тихонько прикрыла дверь, и Бедекер остался один.
В чернильном мраке горел электронный циферблат походного будильника. Бедекер вытянулся на постели и уставился в темноту. Когда на табло высветилось 2:32, он встал и прошел в пустое помещение, застеленное ковром. Сверху не доносилось ни звука. На лестнице горел свет, на случай если гостю понадобится на кухню. Однако Бедекер направился прямиком к комнате мальчика и, помедлив, шагнул в приоткрытую дверь. Свет с лестницы тускло освещал неровную поверхность Луны и бело-голубой полумесяц земного шара. Бедекер уже собрался уходить, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он плотно притворил дверь и в кромешной тьме опустился на кровать. Вскоре на стенах и потолке засияли мягким светом сотни крошечных точек. Ночной небосклон озарился наконец звездами. Терри – а Бедекер не сомневался, что это он – разукрасил помещение фосфоресцирующей краской. Полусфера Земли испускала туманное сияние, освещая неровную, испещренную кратерами лунную поверхность. Равно как и прочие астронавты с «Аполлона», Бедекер прежде не видел лунной ночи, но сейчас, сидя на аккуратно застеленной кровати и глядя на горящие звезды, он лихорадочно думал: «Да, да!»
