Рассказы - Дейл Бейли, Натан Бэллингруд

Эйдельман одержим идеей. Одна-единственная, но неотступная мысль захватила его внезапно и полностью, нарушив размеренное течение спокойной и пресной жизни.

И вот Эйдельман с каменным лицом стоит прямо в центре растекающейся по полу лужи «спрайта». Рядом лежит перевернутая тележка. Штук двадцать двухлитровых пластиковых бутылок валяются вокруг — из них и сочится зеленоватая жидкость, сливаясь в большую лужу. Эйдельман это видит, но ему все равно — он погружен в раздумья.

Когда Майк, помощник управляющего магазина «A&P», где Эйдельман работает вот уже почти десять лет, тихонько трогает его за плечо, тот, пытаясь избавиться от наваждения, трясет головой, будто вымокший пес.

Эйдельман смотрит на широкую веснушчатую физиономию Майка. Покупатели тем временем снуют вокруг, толкая свои тележки мимо липкой лужи, и безуспешно стараются делать вид, что происходящее их абсолютно не интересует.

— Слушай, — говорит Майк, — может, тебе стоит сходить позавтракать? Ты как, вообще, нормально себя чувствуешь?

— Нормально, — отвечает Эйдельман. — Вполне.

— Ты все-таки пойди поешь, ладно?

— Ладно.

Эйдельман механически пожимает плечами и уходит, шлепая прямо по газированной луже, не замечая ее.

Эйдельман — крупный мужчина лет тридцати, рыхловатый, но не толстый. Прямые русые волосы безжизненно падают на лоб. Он не урод и не красавец. В его лице есть какая-то незавершенность, словно в куске мягкой глины, работу над которым скульптор бросил в тот самый миг, когда очертания только начали проявляться. Джинсы висят на нем мешком, а когда он поднимается по лестнице в столовую, каждый шаг сопровождается чмоканьем, напоминающим звук сочного поцелуя, — это чавкают его промокшие ботинки. Стоящий рядом с лужей Майк провожает его озадаченным взглядом. Из-за кассы, тревожно нахмурившись, за ним наблюдает Синди. Эйдельман не замечает устремленных на него взглядов.

Поднявшись в столовую, он не находит покоя и там. Некоторое время Эйдельман размышляет о череде неприятностей, преследующих его сегодня. Сначала он ухитрился уронить поднос с пончиками, затем наступил на буханку хлеба, а после разбил банку с какими-то соленьями. Все эти промахи совершенно для него не типичны, поскольку Эйдельман — человек очень добросовестный и аккуратный.

Одержимость ему не свойственна. Однако факт остается фактом: Эйдельман одержим навязчивой идеей с той самой минуты, когда проснулся в бледных предрассветных сумерках и так же ясно, как самого себя, осознал сущность машины, ее предназначение и цель. Он долго лежал, глядя через открытое окно на ветви дерева, чернеющие на фоне серого неба, размышлял об ответственности, которая обрушилась на него помимо его воли и согласия, и пытался представить, как это изменит его жизнь.