— Хм… Прошу вас, Григорий Григорьевич, держать меня в курсе всех донесений по делу Козлова. Если удастся осуществить все, о чем вы говорили, считайте, что Анна у вас на шее.
— Рад стараться, ваше превосходительство.
«Себе ты небось Александра Невского или Белого Орла, на худой конец, испросишь».
— Разрешите идти?
— Да, да. Жду вас с докладом как всегда, в 4 часа дня.
* * *
Как ни был осторожен Обнорский, но Рейнштейн его провел. Вернее, сам Рейнштейн был мешковат, туго соображал, отличался абсолютным отсутствием фантазии, хотя обладал достаточной энергией. Зато у его жены, Татьяны Алексеевны, фантазии было хоть отбавляй. Это она втянула своего мужа в агентурную службу Третьего отделения, и если Кирилов говорил начальству о Рейнштейне, то подразумевал его жену. Обнорский был своим человеком в этой семье, сблизившись с Рейнштейном еще в начале 70-х годов, когда они вместе работали сначала на патронном заводе, а потом перешли к Нобелю. Татьяна с ним заигрывала, пытаясь соблазнить, стать доверенным человеком. Муж потворствовал ей. Но Виктор Павлович отшучивался и, как всегда, исчезал внезапно, надолго, потом так же неожиданно появлялся. Рейнштейну удалось войти в доверие к землевольцам, скоро у него завязались дружеские отношения с Оболешевым, Адрианом Михайловым. Когда Обнорский уехал в Москву налаживать связи с рабочими, за ним отправился и Рейнштейн с супругой. Обнорский был рад этой совместной поездке.
Перед отъездом Рейнштейн побывал у Кирилова и передал ему адреса и приметы Михайлова и Оболешева, а также известные ему адреса конспиративных квартир землевольцев. Аресты не заставили себя ждать. Но Рейнштейн был вне подозрений. В Москве, сблизившись с московскими пропагандистами, он деятельно распространял среди рабочих издания Вольной типографии.
Но как ни приставали шпион и его жена к Обнорскому, чтобы выведать от него, кто руководит Северным союзом в Питере, Виктор Павлович называл фамилии людей, никакого отношения к союзу не имеющих. Обнорский делал это не потому, что не доверял Рейнштейну, а просто по привычке к конспирации. Рейнштейн злился, Кирилов его торопил, Татьяна Алексеевна злобно ворчала на «пентюха несчастного, тупицу безмозглого», но сама также ничего не могла узнать.
Ей уже не хватало 100 рублей жалованья и 500 рублей в месяц «на ведение дел», корысть и честолюбие «папиросницы», которой она устроилась в Москве, были поистине королевские.
23 января 1879 года Виктор Павлович зашел к Рейнштейнам. Татьяна Алексеевна упаковывала баул, Николай Васильевич с проклятиями натягивал сапоги, чтобы ехать на вокзал провожать жену.
