Про академика Иоффе - Ю А.

Про академика Иоффе я знаю с детства. Тогда это было со слов мамы. Пушкин всегда с нами — мы помним его стихи. Так и моя мама живет рядом со мной, хотя она ушла и никогда не вернется. Что она рассказывала, я помню.

Во время войны мы тихо жили в эвакуации в глуши Ярославской области. Мама любила рассказывать. Ну, может, и не очень любила, но мы очень любили слушать и упрашивали ее. Она говорила сказки, которые сочиняла тут же — литературный дар у нее был, или что-нибудь из своей жизни. Удивительно кажется сейчас, что для этого было время в той довольно трудной жизни. Чаще всего, помнится, она рассказывала о Кавказе. «Тебя тогда еще на свете не было». С туристской группой они ходили по Кавказским горам. Группа была составлена из научных работников. Папа работал тогда в Ленинградском физико-техническом институте. Это было, видимо, лето 1933 или 1932 года.

«Какие там были крупные звезды ночью! Здесь таких нет». Я понимаю, это было, наверно, ярчайшее время ее довольно скромной жизни. В ее рассказах более всего выделялись — помимо папы и ее самой — два персонажа: собака и академик Иоффе. Собака стоит здесь первой, потому что история о том, как огромный кавказский волкодав привязался к ним, когда они вдвоем, отдельно от группы, шли несколько дней, и шел с ними до самой Теберды, действительно производила необычайное впечатление на нас, мальчишек.

Академик Иоффе вместе с молодой женой тоже были участниками этой группы. «У него уже была взрослая дочь. Как-то вдруг все папины сослуживцы пошли в цирк. Оказывается, там выступала его дочь — как наездница. И вот все научные работники пошли, как дети, в цирк, чтобы посмотреть на дочь академика Иоффе. Он женился вторично на бывшей своей студентке Ечеистовой. Она была такая веселая, смешливая, всегда улыбалась». Много позднее, уже в Ленинграде мама показывала мне фотографию группы физиков: «Вот гляди, академик Иоффе, он в центре. А куда он смотрит — видишь?» Академик, слегка улыбаясь в усы, скосил глаза вправо, а справа крайняя в ряду стояла молоденькая, круглолицая сотрудница, смотрела вперед и тоже улыбалась. Мне кажется, это было еще до того, как она стала Анной Васильевной Иоффе.

Как говорила мама, они были очень внимательны и заботливы друг к другу. Он ее — Асенька, Асенька, а она его — Абрам Федорович. Бывало, он полезет куда-нибудь в горах, она: «Боже мой, куда он полез! Абрам Федрыч! Абра-ам Федрыч! У! Упрямый какой!» На полянках, в горах встречалось много земляники. Она была там такая крупная и сладкая! Вот он наберет ее прямо на стебельках и мне, как букетик, подносит. Анне Васильевне, кажется, это не очень нравилось. Очень внимательный и вежливый был всегда. Вот мы идем по улице в каком-нибудь селении, навстречу горские мальчишки, босоногие, грязные — академик шляпу снимает: «Здравствуйте, дети!» Они в ответ: «Драсьте, драсьте».