— Вы уезжаете, Татьяна Алексеевна?
— Ах, это вы, Виктор Павлович! Да, хочу на несколько дней съездить в Питер мать навестить.
— Вот как, признаться, удивительное совпадение, я тоже сегодня еду в Петербург, дела призывают.
Рейнштейн, следивший с тревогой за Обнорским, облегченно вздохнул: сведения, которые он добыл об отъезде Обнорского у землевольцев, оказались верными.
— Ну вот, ровно сговорились, смотри, Виктор, опять мою жену обхаживать начнешь.
Обнорский поморщился, как ему надоела эта пошлость Николая, если бы не его деятельность среди московских землевольцев, то, пожалуй, стоило бы прекратить встречи с этим человеком. Да и Татьяна хороша, вечно куры ему строит.
Виктор Павлович подошел к столу и стал разглядывать последний номер «Земли и воли». Вдруг глаза его радостно блеснули, схватив журнал, он уселся на стул и весь погрузился в чтение. «Наконец-то, наконец отпечатали нашу программу. Молодец Степан, какая энергия, на все его хватает». Радость переполнила сердце Обнорского, отгоняя чувство неприязни к Рейнштейну и его жене.
— Ну, едем, что ли, Татьяна Алексеевна, а то к поезду опоздаем, ведь билеты еще нужно купить.
— Едем, едем.
— Постой, Виктор, я тут в Москве остаюсь, оставь свой адресок для связи да на случай укажи, где искать наших из союза, если ты опять исчезнешь.
— А я и сам еще не знаю, где остановлюсь в Питере и кто сейчас там у руководства организацией стоит.
— Виктор Павлович, в Питере живет наш человек — Петр Николаев, на Старой Петергофской, у него безопасно, я свезу вас.
— Вот и хорошо, Татьяна Алексеевна, а тебе, Николай, я сообщу, с кем связаться.
Рейнштейн досадливо промолчал. «Опять не удалось выведать имени и адреса руководителя союза, а ведь он недавно сообщил Кирилову, что его в союзе с почетом принимали. Поспешил, поспешил, а все Татьяна, денег ей, видишь ли, мало, «за такое известие Кирилов расщедрится». Хорошо, что случаем узнал об отъезде Обнорского, а то ускользнул бы «Иван Иванович». Нет, шалишь, теперь не уйдешь, телеграмма отправлена и тебя «встретят».
* * *
Кирилов докладывал Дрентельну.
— Ваше превосходительство, прошу прощения за неурочный визит, сейчас из Москвы получена телеграмма от Рейнштейна. Двадцать четвертого Козлов приезжает в Петербург.
Дрентельн даже поднялся из-за стола;
— Ну-ка, читай, что там написано?
— Подтверждается донесение об Обнорском: «Приезжает 24 января, личность эта требует особой зоркости за ней и строгого караула, иначе убежит, — он отличный гимнаст, прыгает из окон и через заборы, как белка».
