В двенадцатом часу ночи особенно сильный бой разгорелся на южной высоте. Вызвав по телефону командира первой роты, Чернояров спросил его, что происходит на высоте, но в ответ услышал только: «Немцы атакуют», — и связь оборвалась.
— Бегом в первую роту, выяснить, в чем дело, — приказал Чернояров Привезенцеву.
Неясность обстановки волновала не только командование, но и всех солдат, сержантов, офицеров. Стоя в окопе, Бочаров слышал тревожный шепот связных, спрашивавших друг друга, что же будет дальше, и не находивших ответа на свои вопросы. Так же тревожно спрашивали о положении и командир зенитного полка, и командир танкового батальона, и командир гаубичного дивизиона. А бой на южной высоте разгорался все сильнее и ожесточеннее. Среди треска автоматных и пулеметных очередей часто лопались взрывы гранат, раздавались какие-то крики, изредка ахали пушки.
Наконец прибежал посыльный с запиской от Привезенцева, где он докладывал, что южная высота занята противником, командир первой роты убит, в роте осталось всего шестнадцать человек. Не дочитав донесения, Чернояров вынужден был оторваться: его вызвал к телефону командир третьей роты.
— Что?! — вскрикнул Чернояров. — Обходит справа? Прикройся одним-двумя отделениями, и обязательно удержать овраг. Овраг, говорю, удержать во что бы то ни стало.
— Справа пехота обходит, между высотой и лесом, — окончив разговор, сказал он и снова взял записку Привезенцева.
— Да, положеньице, — дочитав записку, сказал он, — в лоб не взяли, так с флангов обходят. Товарищ полковник, я думаю один взвод второй роты бросить на помощь Привезенцеву. Шестнадцать человек там ничего не сделают.
— И пулеметов станковых хотя бы пару, — добавил Бочаров.
— Товарищи, наши! — подбегая к Бочарову и Черноярову, прокричал Лесовых. — Я был в третьей роте, там немцы к оврагу лезут. Ну, мы их выбили и вдруг слышим из лесу стрельба. Наш, дегтяревский, очереди пускает. Двинулись мы по оврагу, вышли к опушке и наших встретили, из второго батальона. Я самого Лужко видел. Его батальон занимает оборону в лесу, а еще дальше третий батальон. А штаб полка в Никитовке, это четыре километра отсюда. Я с комиссаром по телефону говорил.
Чернояров ловил каждое слово Лесовых и чуть не закричал: «Молодец!», но сдержался и только спросил:
— А у Лужко как?
— Большие потери. Батальон был разрезан на две части. И сейчас Лужко не знает, где командир пулеметной роты Бондарь, его два взвода и два взвода шестой роты.
