— Танки чем отбивать? — высказал самую затаенную мысль Чернояров. — Пушек-то раз-два — и обчелся.
— Придется одну гаубичную батарею на прямую наводку ставить, — сказал Бочаров.
— Придется, — с глубоким вздохом ответил командир гаубичного дивизиона и, помолчав, сказал Черноярову: — Показывай, где огневые позиции занять.
— Ставь все вот там, на южных скатах, и бей вдоль шоссе. Только не с дальних дистанций, а в упор…
Едва успела гаубичная батарея встать на открытые огневые позиции, как налетела новая группа пикировщиков, и немецкие танки бросились в атаку.
— Снимай все пушки с южной высоты и перебрасывай на северную, — сказал Бочаров.
— А если и на южную ударят? — усомнился Чернояров.
— Без риска победы не добьешься. Их смотри сколько, больше семидесяти штук.
— Тогда лучше мои танки перебросить, — предложил командир танкового батальона, — а пушки пусть уж там стоят. Все-таки у моих и броня и гусеницы.
— Можно и танки, — согласился Бочаров.
— Давай, — кивнул Чернояров командиру танкового батальона, — только не сразу выводи на позиции. Подержи за высотой. Будет трудно — я вызову.
Немецкие танки, вздымая пыль и учащенно стреляя, шли на большой скорости, намереваясь с ходу подавить оборону. Однако у переднего края произошла заминка. Первые четыре танка подорвались на минах, остальные один за другим остановились, видимо пытаясь найти проходы в минных полях. Этой полминутной задержки было достаточно для прицельных ударов по ним наших танков, пушек и гаубиц. Потеряв еще девять машин, немецкие танки, отстреливаясь, поползли назад, и на высоту обрушилась подтянутая из тылов немецкая артиллерия. Полчаса длился обстрел, и танки теперь уже с пехотой снова двинулись вперед. Опять огнем с высоты были остановлены у переднего края нашей обороны.
До наступления темноты немцы еще четырежды бросались в атаку и четырежды откатывались назад.
Безлунная тихая ночь не принесла облегчения. Артиллерия и минометы били теперь реже, зато взахлеб, и справа, и слева, и впереди строчили автоматы и пулеметы. Командиры и первой и третьей рот докладывали, что пехота противника непрерывно бросается в атаки, что танков с ней пока нет, но впереди отчетливо слышен неумолкающий гул моторов. Чернояров приказывал то минометчикам, то артиллеристам открывать огонь, но даже сидевшие на переднем крае наблюдатели ничего не видели, и, дав несколько залпов, артиллерия и минометы смолкли. Сколько было противника перед высотой и что он намеревался делать, никто не знал. Но не это было страшным. Самым страшным было то, что сразу же после прорыва противника прекратилась связь со штабом полка. Чернояров и на север и на юг посылал разведывательные группы, но они ни в роще за высотой, ни за ручьем южнее высоты никого не нашли. С наступлением темноты звуки боя и севернее и южнее высоты ослабли, а затем стихли.
