Но сколь ни ужасен был разгром немецких колонн, скоро из-за разбитых и догоравших танков защелкали вначале одиночные выстрелы, потом застрочили автоматы и пулеметы, и над высотой зацокали, запели пули. А минут через двадцать, когда в ответ на участившуюся стрельбу противника вынуждены были открыть огонь и наши пулеметы, на Двугорбую высоту налетела первая группа немецких пикирующих бомбардировщиков. Зенитчики встретили их ожесточенным огнем, но, видимо, немецкое командование дало летчикам категорический приказ начисто разбомбить высоту, и самолеты, сплошь окруженные белыми дымками зенитных разрывов, упорно надвигались на высоту. Два из них отвалили в сторону и, объятые пламенем, рухнули на землю. Остальные замкнули круг, и от головного отделились первые капельки бомб. Задымив, пошел на снижение еще один самолет. Остальные с воем обрушились на зенитчиков.
Когда первая группа пикировщиков развернулась во второй заход, с запада показалась новая партия бомбардировщиков. Они шли в сопровождении сильного конвоя истребителей, и как раз в это время над высотой появилась первая восьмерка советских истребителей. Вынырнув из-за ослепительно белого облака, они бросились наперерез второй группе бомбардировщиков, и в небе разгорелся воздушный бой. Пользуясь прикрытием своих истребителей, вторая группа фашистских бомбардировщиков зашла на высоту с юга, развернулась в круг и с воем устремилась вниз. Зенитчики стреляли отчаянно, но огонь их заметно ослаб. После первой бомбежки вышли из строя четыре орудия. За второй группой пикировщиков появилась третья, четвертая.
Полтора часа длилось воздушное наступление на высоту. Все вокруг дрожало, свистело, взвизгивало. А пока шла бомбежка и штурмовка высоты, немцы подбросили свежие силы, придвинули свою пехоту почти к самому нашему переднему краю и на ржаном, измятом, истоптанном поле собрали большую группу танков.
Чернояров и Привезенцев уточняли положение рот, и, когда, проштурмовав высоту, ушли последние самолеты, выяснилось, что батальон понес значительные потери. Прибывшие из медсанбата два санитарных автомобиля и все батальонные повозки едва успевали отвозить раненых. Особенно тяжелы потери были в артиллерии. Многие расчеты были выбиты полностью, многие пушки вышли из строя.
Чернояров сидел на земляной ступеньке и ерошил уже и так взлохмаченные волосы. Бочаров видел, что за эти полтора часа Чернояров стал неузнаваем. Заросшие рыжей щетиной щеки глубоко ввалились, губы стали совсем черные, глаза налились кровью, веки нервно дрожали. Неузнаваемы были и Привезенцев, и командир танкового батальона, и командир артиллерийского дивизиона, и посыльные, и телефонисты. Все за эти полтора часа осунулись и постарели.
