— А я не могу молчать.
— Ну посылайте, черт с вами! — вскипел Велигуров. — Но я подписывать не буду и требую, чтоб вы в конце приписали, что я не согласен со всем, что там изложено. Категорически не согласен! Вот и все! Будьте здоровы! Когда будете нужны — позову!
Расстроенный и возбужденный вышел Бочаров от Велигурова. Сопротивление генерала было для него странным и неожиданным. «Неужели я не прав?» — думал он, вновь перечитывая доклад. Он дважды все пересмотрел, критически проверил и не нашел ни одного положения, которое он не мог бы подтвердить фактами и которое вызывало бы сомнение.
Долго раздумывал Бочаров, но ответа на волновавшие его вопросы найти так и не мог. У него появилась было мысль несколько задержать доклад, попытаться доказать Велигурову свою правоту, но, вспомнив все, что видел и что пережил за последние дни, отбросил эту мысль.
— Я не могу молчать, — сказал он себе, — это будет и нечестно и даже преступно. Будь что будет. Я не Велигурову служу и работаю не ради его удовольствия. Пройдет время, и он все поймет.
Укрепясь в своем мнении, Бочаров пошел в оперативное управление, сдал доклад в секретную часть и потребовал с первым самолетом отправить в Москву.
Из оперативного управления Бочаров вышел с радостным сознанием честно исполненного долга, но как только вспомнил недавний разговор с Велигуровым, ему стало тоскливо и неприятно. Он понимал, что после такого разговора совместная работа с Велигуровым станет невыносимой, и, раздумывая о будущем, он медленно шагал по улице, то и дело отвечая на приветствия встречающихся военных.
— Бочаров, здорово! — окликнул его спешивший с большой папкой под мышкой заместитель начальника оперативного отдела, однокашник по академии, подполковник Савельев. — Тебя что-то совсем не видно, где пропадаешь?
— В войсках все время, только вернулся. А ты как?
— Да зарылся в бумагах и света белого не вижу.
— Познакомь меня с общим ходом боев.
Глядя на огромную, всю испещренную условными знаками карту Савельева, Бочаров не верил своим глазам. Весь наш фронт восточнее Курска, Белгорода, Харькова и дальше на юг был прорван. Синие стрелы немецких танковых, пехотных, моторизованных дивизий, объединенных в корпуса, армии, группы армий, продвинулись от недавней линии фронта далеко вперед и нацелились на Воронеж, на Старый и Новый Оскол, на Валуйки, на густо расположенные города Донбасса.
— Что, страшно? — видя, как меняется выражение лица Бочарова, спросил Савельев.
