Взволнованная, горячая речь Бочарова поколебала Велигурова. Насупив брови, он сидел, листая доклад.
— И вы думаете, что ваше предложение о траншейной обороне это новое? — с иронией спросил Велигуров.
— Это не мое предложение, это то, что уже вошло в жизнь, применяется на фронте.
— Да вы, голубок, с этими траншеями назад тянете, к первой мировой войне. Там как раз траншея-то и задавила все. Почему первая мировая война зашла в позиционный тупик? А? Почему? Не потому ли, что все залезли в траншеи и решили там отсиживаться?
— Нет, не потому!
— А почему же?
— Причин для этого много, и главное — экономические возможности.
— Это, голубок, прописные истины. Сейчас ты скажешь, что средства обороны оказались сильнее средств наступления. Это правильно. А вот почему так получилось?
— В частности, из-за косности взглядов многих военных деятелей. Из-за того, что опыт войны не учли вовремя, новое не поддержали, не дали развиться, окрепнуть и стать решающей силой. Немцы, например, танки так и не признали до конца войны. А сейчас мы видим, что танки — страшная сила.
— Вот что, — взглянув на часы, не допускающим возражения тоном сказал Велигуров, — времени у нас для диспутов нет. Воевать нужно, а не спорить. Доклад ваш я не одобряю. Если он вам дорог, сберегите его на память, а посылать Васильеву запрещаю.
— Как запрещаете? — прошептал Бочаров.
— Очень просто. Я в корне не согласен с тем, что написано тут.
— А я отвечаю за каждую букву! — стараясь быть спокойным, решительно сказал Бочаров, но, сказав, почувствовал, что получилось это резко, и уже мягче, уговаривая Велигурова, продолжал: — Товарищ генерал, мы не имеем права молчать. Это молчание стоит крови. Я своими глазами видел, что многие у нас еще не отрешились от практики гражданской войны. Она не мало дала для нашего военного искусства, но многие положения устарели, они мешают, тормозят дело.
— Ну, голубок, о гражданской войне не вам судить, — перебил Велигуров, — вы были от горшка два вершка, когда мы этот опыт добывали. Он крови нам стоил, и мы никому не позволим отбрасывать его.
— Но одна война никогда не бывает похожей на другую. Нельзя держаться на опыте старого, нужно вперед двигаться.
— А мы и двигаемся. И так двигаемся, что весь мир ахает.
— Да плохо мы двигаемся! Нам страна дала богатейшую технику, а мы еще не научились использовать ее как следует. У нас прекрасные воины, а ими еще плохо командуем.
— Это уж ваше личное мнение, — решительно встал из-за стола Велигуров, — а доклад я не одобряю.
