Чочой пошел вдоль поселка. У небольшой хижины, почти совсем заваленной снегом, он встретил своего друга Тома — сынишку инвалида-негра. Том был в рваной оленьей дошке и в истоптанных торбазах. Его худенькое, всегда улыбающееся лицо с ослепительно белыми зубами, с черными живыми глазами сейчас казалось растерянным. Мальчик тревожно поглядывал в сторону соседнего дома.
— Том, ты не знаешь, где сегодня должно находиться стадо оленей? — грустно спросил Чочой.
Том открыл было рот, чтобы ответить Чочою, но в это время плотный комок снега больно ударил его в лицо. Том закрыл лицо руками, и в ту же минуту еще несколько комьев стукнуло его по плечам и голове. Один ком ударил в затылок Чочою. Чочой повернулся, чтобы увидеть обидчика, но очередной комок снега попал ему прямо в глаз. За углом соседнего дома послышался смех.
— Это Дэвид! — негромко воскликнул Том. — Бежим к нам...
— Эй, черномазый! — послышался голос Дэвида, младшего сына мистера Кэмби. — Как тебе нравится белый снег? Он очень идет к твоей черной физиономии.
Том промолчал.
Дэвид вышел из-за угла дома. Это был высокого роста парень лет шестнадцати. Полное лицо его с заплывшими светло-серыми, почти бесцветными глазками казалось добродушным, веселым. Ему и в голову не приходило, что он мог больно ударить мальчиков, которые по сравнению с ним были совсем еще детьми. Быстро нагнувшись, Дэвид опять набрал полные пригоршни снегу.
Том скользнул за дверь своей хижины и поманил Чочоя. Чочой вбежал в хижину следом за ним.
Одноногий жестянщик Джим, отец Тома, сидел на иссеченном обрубке дерева, пристально рассматривая примус. Глянув на сынишку, все еще отряхивающегося от снега, он спросил:
— Что, с Чочоем боролся?
— Нет, сын Кэмби снегом забросал, — ответил Том, робко и почему-то виновато улыбаясь. — Одним твердым снежком так больно ударил в лоб, прямо искры из глаз посыпались.
Джим с ненавистью оглянулся на крохотное оконце хижины. Его черные узловатые пальцы нервно забарабанили по деревянной стойке, на которой лежали всякие инструменты, обрезки жести, гвозди, испорченные примусы, лампы.
Чочой сел на табуретку, а Том прилип носом к окну, наблюдая за Дэвидом.
— Всю жизнь я спасаюсь от них, — задумчиво сказал старый негр; крупное черное лицо его сморщилось в скорбной гримасе. — С далекого юга я пробирался на север. Дошел до самого конца света, а покоя не вижу...
Джим вытер свои сильные руки о фартук, покрывавший его колени, встал, прошелся по хижине, тяжело стуча деревянной ногой.
