Я намного позднее поняла, что все эти россказни представляли собой всего лишь попытку совершить мошенничество: Старику удалось убедить всех, что его жена ни в чем не виновата, а потом он попытался еще и получить материальную компенсацию за нанесенные мне телесные повреждения.
Однако Старик так и не смог помешать мне подниматься с постели и ходить. Неделю спустя я снова начала это делать, и удержать меня не смогли ни побои, ни ругань, ни угрозы быть привязанной. В конце концов он понял, что после всего того, что мне довелось перенести, я привыкла терпеть боль и его удары уже не могут сломить мою волю.
Старик продолжал, уходя из дому, запирать брата и сестру, оставляя в их комнате ведро на тот случай, если им захочется в туалет. Однако теперь он уже не оставлял ключ в замочной скважине, а уносил его с собой. Затем он даже — для пущей верности — снабдил дверь висячим замком.
Брюно целый день сидел голодный. Поначалу я пыталась просовывать ему под дверь маленькие кусочки хлеба, но этого для него было явно недостаточно. Я ломала себе голову над тем, как умудриться снабжать его едой и питьем, но ничего не могла придумать. Если смачивать ломтики хлеба водой, делая скользкими, чтобы можно было просунуть их под дверь, от них на полу останутся следы, и я боялась, что Старик или Старушка заметят это.
Тогда я попыталась бросить ему еду через окно, поскольку наши комнаты были смежными. Однако Брюно не смог поймать ее, и когда он увидел, как куски хлеба шлепнулись на газон, то заплакал. Тогда я подтащила к окну стул, вскарабкалась по нему на подоконник и попыталась передать Брюно еду из рук в руки. Однако они были слишком короткими и не дотягивались друг до друга.
И тут я заметила, что снаружи на стене дома, пониже окна, есть небольшой карниз. Я перекинула через подоконник сначала одну ногу, затем вторую и умудрилась встать на этот карниз.
Он находился на уровне пятого этажа, но мне не было страшно: я не боялась высоты. У меня не кружилась голова. Я начала медленно, сантиметр за сантиметром, продвигаться по карнизу, пока не добралась до окна соседней комнаты. Уф! Брюно и Надя схватили меня за руки и затащили внутрь. Мне при этом было очень больно — живот терся о край подоконника, — но я была так рада своему успеху, что даже не пискнула. Брат и сестра ужасно удивились тому, что мне удалось вылезти и пройти по карнизу аж до соседнего окна. Я, однако, своим подвигом не очень гордилась, так как понимала, что возвращаться в свою комнату мне придется тем же путем.
