Мир кивнул, оглядел ребят.
— Наверно, так может быть. Если вступает в силу живое квантовое сцепление… У Брэдбери есть рассказ. Там фермер косит густую пшеницу, а на лезвии косы выступает кровь. И где-то умирают люди…
Данька снова тренькнул звонком и прошептал:
— А я подумал про Огонька. Вдруг с ним опять что-нибудь…
Помолчали. Недолго совсем. И безбоязненный Эльф сообщил:
— Сейчас пойду к Барклаю, скажу ему все… И пусть отдает ленточку! — Уши его пылали от негодования, как турецкие флаги.
— Лучше я пойду, — решил Мир. И пошел.
«Снайперы» тренировались на своем стрелковом рубеже. Видимо, дела шли неважно, потому что Барклай покрикивал и обещал снять команду с соревнований. Один раз даже высказался:
— Берете пример с этого дохлого буратины с барабанными палочками вместо ног?
Тут-то и возник рядом наглый и не знающий устава восьмиклассник Мирослав Рощин.
— Семен Анатольевич, я насчет «буратины». Отдайте ему ленточку. Ту, которую сорвали…
— Чего-о?!
— Я же внятно говорю: отдайте Дане Заборову георгиевскую ленточку.
— Рощин… — Барклай часто подышал. — Иди знаешь куда…
— Я пойду в школьный совет…
— Хоть в министерство обороны!
— Чего я не видал в вашем министерстве? Я пойду в газету «Городские известия». Там как раз готовят номер ко Дню защиты детей…
— Убирайся!.. Защитник… Вот попадешь в гарнизон, там соскоблят интеллигентскую кожуру!..
— Там поглядим… Отдайте ленточку. Она же не ваша…
— Кругом марш!
— Л-ладно…
Мир и правда хотел пойти к учителю истории Борису Петровичу Галкину, который заведовал общешкольным советом. В совете были и учителя, и ученики. В том числе и Мирослав Рощин. Борис Петрович был «понимающий мужик» и во всяких спорах не раз вставал на сторону учеников.
Но на школьном дворе оказался Брагич. Того вел к ребятам Крылатый Эльф. Элькины уши по-прежнему пылали.
— Ну? — спросил Брагич.
Мир сцепил зубы и мотнул головой. Брагич остановился, освободил руку из Элькиных пальцев, поскреб утиный нос.
— Ясно, — сказал он. — Вы подождите сегодня, не порите горячку. Дань, я понимаю, что тебе нужна не всякая ленточка, а именно эта? Твоя?
Данька шмыгнул носом и кивнул.
— Ясно, — опять сказал Брагич.
Перед началом уроков он пригласил Барклая из учительской в коридор. Встали у окна. Брагич очень миролюбиво попросил:
— Анатольич, отдай мальчику ленточку.
— Что-о?! — отозвался Барклай тем же тоном, что и в разговоре с Миром.
— То, что слышал. Связался с пацаненком. Он же еще ребенок, а не допризывник.
