Красный башмачок - Ирина Павловна Кирпичникова

Мальчишки были похожи на мокрых нахохлившихся Воробьёв. Они стояли на кочках у самой дороги и напряжённо ждали.

Герасим пришёл позже всех. Поэтому и досталось ему самое невыгодное место: далеко от ворот. Когда будут выкликать, могут и не заметить. Эх, надо было пораньше проснуться!

Потолкаться у кожевенного завода его надоумила Марфа, дальняя родственница, у которой он квартировал. Герасим искал работу. Но пока неудачно. И тут, вишь, сколько оказалось желающих.

Герасим оглядел мальчишек. Щупленькие, плохо одетые, с бледными худыми лицами. Было им лет по одиннадцать-тринадцать. Герасим заметно от них отличался. Хоть и невелик ростом, но крепко сложен. Ладный армячок на нём лихо подтянут ремешком. На голове мохнатая баранья шапка. Холщовые штаны тщательно заправлены в крепкие, густо смазанные салом сапоги.

Эти сапоги — его большая гордость. Ни у одного мальчишки во всей деревне не было сапог. Ходили в лаптях, а больше босиком. Зимой и вовсе не слезали с печки — не в чем пробежаться по снегу. А для Герасима родители заказали сапоги у бродячего кимряка — телушку-однолетку продали. И всё-то ради его учёбы.

Славилось когда-то обувным промыслом в Тверской губернии село Кимры. И нынче всякого бродячего сапожника называли кимряком.

Герасим тоже собирался стать кимряком — вот только заработает деньги на свою мастерскую да научится делу. Для этого он и приехал в город.

Новенького сразу унюхала собака-попрошайка: от него исходил приятный запах свежей соломы, тёплого хлева и чего-то неповторимо уютного.

Собака подняла на Герасима морду: глянули голодные, полные отчаяния глаза. И у парнишки сжалось сердце.

Он хотел погладить её. Но она тут же отскочила.

— Чего боишься-то, — заметно окая, произнёс Герасим. — Не трону… Как тебя кличут? — И сам ответил: — Небось Бедолага? Как же по-другому. Бедолага ты и есть.

Шерсть на собаке скаталась, бока ввалились, хвост был поджат под самое брюхо. Герасим всё-таки дотянулся до неё и почесал за ушами. Собаке понравилось: ещё никогда ей так приятно не делали. В знак благодарности она даже попыталась вильнуть хвостом. Но ничего не получилось: хвост оказался перебитым.

— Ну-кось постой. — Мальчишка принялся её ощупывать. Собака тихонько повизгивала. Но не вырывалась.

Ага, понятно. Герасим достал из-за пазухи тряпицу, оторвал от неё кусок. Потом подобрал с дороги пару щепок и прибинтовал к хвосту.

— Не горюй, — подмигнул он. — Заживёт, как на собаке!