В сильно заражённых радиацией областях (а таковыми предполагались почти все), работать мы должны были исключительно через неё. Через этот же вход должны были таскать рельсы, шпалы. Второй дополнительный вход-выход располагался в будке локомотива у главного машиниста Амосова и его помощника. Там внук машиниста, Тай, под строгим контролем деда будет кидать в топку угольную породу.
Пока команда и боевые подразделения грузились в вагон, я потихоньку подошел к Седыху, и, для порядка кашлянув, поинтересовался:
- Э-э … Руслан Тимофеевич, ты в адмиралы меня за что? Сдается мне, не по заслугам.
Наш предводитель хмуро ковырнул меня взглядом, и снова отвернувшись и наблюдая за «погружением» экипажа в розовый вагон, довольно мягко заявил:
- В натуре, мля, не по заслугам, Василь Саныч. Ты чё за хрень сейчас нёс с эстакады, а? Всех детишек обратно вернешь? Головой то думал?
- Ну, я обещал постараться и только. Что плохого то?
- Да то, что обещать надо, если сделаешь. Не буду каркать, но вас на первом же повороте могут или мутанты почикать или с рельс сойдете. Ты понимаешь хоть, голова старая, что не только матерям пообещал сыновей вернуть, но и самим этим «сыновьям» внушил надежду зряшную? Щас твои автоматчики, прежде чем в бой кидаться думать начнут, что вернуться домой им надо. Дурак ты!
Надув щеки, я шумно выдохнул.
- Ву-ух, - сказал я. - Ладно, Тимофеич. Что дурак, я понял. Да что там, я всегда это знал. Ты адмиралом меня на кой хрен назначил?
- А что я, по-твоему, представителем анклава к хабаровчанам сержантишку вшивого зашлю?! - вспылил, наконец, Глава. - А старшими офицерами в отряде ты как командовать собрался, хрен моржовый? Интересно будет посмотреть, с какой охотой тебя будут слушать старлеи, капитаны и прочий грёбаный майорат. Вроде седой уже, Громов, а всё балбес! Железнодорожник, твою мать! А?!
В тот момент я впервые за минувший год густо покраснел.
- Бэ, - огрызнулся я наперекор диктатору и тирану. Тот был немногим старше меня по возрасту и наше «ровестничество» давало мне невероятные преимущества по сравнению с молодыми жителями анклава. - Ясно, васьпревосходительство. Всё понял.
- Отвечай «есть», - пробубнил Седых.
- Есть! - Отчеканил я.
- Пшёл вон! Хотя нет, постой… - Седых помолчал. - Вась, что ж мы расстаемся с тобой так глупо-то? Двадцать лет назад, помнишь? Старый мир, старый город, помнишь? Мы с тобой!
