— Могу ли я возражать? — прошептала она. — Имею ли такое право? Возможно, я всего лишь глупая старуха, которая тщетно пытается сохранить то, что есть.
— Не говорите так! — с пылом произнесла Севера.
— Простите меня, — печально улыбнулась Ирьяда. — Я благословляю вас и, надеюсь, вы скоро вернетесь, каков бы ни был итог вашего пути.
— Через час будем на месте, — с заметной одышкой произнес Ратиш. Его одутловатое лицо блестело от пота.
Только что он, Фарамор, Блэсс и Винк пересекли широкое, поросшее чахлой травой поле и теперь вошли в мягкий полумрак елового леса. Воздух наполнял густой запах хвои. Солнечные лучи терялись среди разлапистых ветвей, и лишь некоторые косые искрящиеся струи достигали пружинистой земли. Где-то далеко угрюмо ухал филин, время от времени раздавалось сухое потрескивание стволов, разлетающееся по лесу гулким эхом.
— Наконец-то убрались с этого солнцепека, — с облегчением произнес Блэсс. — А тебя, похоже, теперь ни жара, ни холод не тревожат? — спросил он Фарамора.
— Похоже на то, — равнодушно ответил юноша.
Позади всех шел Винк с большой дорожной сумой за плечами. Несмотря на долгий путь, мальчик не выглядел усталым, видимо жизнь с Ратишем приучила к трудностям. Еще два дня назад в Аронге Фарамор и Блэсс поняли: Ратиш относится к своему племяннику, как к рабу. Фарамору на это было плевать, но Блэсс, по одному ему известной причине, взял мальчика под свою опеку и за время пути запрещал Ратишу понукать Винком. В глазах мальчика даже появилось больше уверенности.
Чем ближе они подходили к храму, тем сильнее Фарамора охватывало странное возбуждение. Он чувствовал: скоро произойдет что-то важное. Юноша спросил об этом Хета, но тот не ответил. Демон, вообще, последнее время все чаще молчал и выглядел как обычная тряпичная кукла. Фарамор думал, что так Хет реагировал на присутствие двух колдунов, которых откровенно ненавидел.
Лес менялся. Насыщенные жизнью темно-зеленые ели сменили деревья с желтой хвоей. Все выглядело неподвижным, мрачным. Воздух здесь был затхлым, пахнущий плесенью. Далее и вовсе пошли деревья с облетевшей хвоей. Прямые серые стволы врезались в синеву неба как гигантские иглы. Все чаще попадались поваленные деревья. Они лежали на земле, будто кости исполина, огрызки пней скалились острой щепой, словно зубастые челюсти неведомых чудовищ.
— Невеселые здесь места, — пробурчал Блэсс.
— Это все храм, — сказал запыхавшийся Ратиш. — Думаю, храм вытягивает жизнь из этого леса.
