не на него ль она глядит?
Иль это кажется? Горит,
горит Никита в серой свите!
Грошик вынимает
и на медный, на последний
танец нанимает,
ту богачку, ту гордячку
плясать приглашает!
«Прочь отсюда, прочь, приблуда! —
И захохотала
Дочка ктитора. — Батрачек
для тебя не стало?»
Осрамила, да при людях
гордячка Никиту,
осрамила, оттого что
хлопец носит свиту!
Дочка ктитора, ты будешь
наказана строго
за насмешку!..
Где ж Никита?
Далекой дорогой
он ушел. Никто не ведал,
что с хлопцем случилось...
Только ктиторова дочка
покоя лишилась.
Домой в слезах она пошла,
и спать в слезах она легла.
Есть не хотела... Сна не знала,
какой легла, такой и встала,
как в одури! Что делать ей?
Как быть? Все мысли — о Никите,
а тот, как сыч нахохлясь, в свите
стоит все время перед ней!
Вот наважденье! Оказалось,
что над неровней ты смеялась
в недобрый час. И стало жаль
тебе его... Тоска, печаль
и стыд — всё душу обступило.
Ты зарыдала. Отчего?
Да оттого, что полюбила
Никиту бедного того!
Диво дивное на свете
с тем сердцем творится.
Кажется, вчера чуралось, —
сегодня томится.
Так томится, — на край света,
только прикажите,
А пошло бы!.. Вот на дочку
Ктитора взгляните:
Жить не хочет. Пусть бы в воду,
но только к Никите!
Берегитесь над неровней,
девушки смеяться,
чтоб и вам, как той гордячке,
с бедой не спознаться!
Она былинкой сохла, вяла,
отца и мать перепугала, —
на богомолье повезли,
святые травы ей давали,
и все-таки не помогли!
Взбиралась на курган в печали, —
дорожку ноги протоптали, —
глядела вдаль, ждала, ждала...
Травой дорожка поросла;
слегла красавица в бессилье...
Вот что насмешки натворили!
Он же канул, провалился;
может, где и бродит, —
нету вести. Год за годом,
три года проходит.
На четвертый год настали
снова праздники в селе.
Снова, сидя на столе,
лирники в корчме играли.
По грошику брали
и так же играли,
на радость всем, как и когда-то.
И так же девушки плясали,
как и когда-то.
Вдруг в богатом жупане,
в синей шапке, в красных,
как ягоды, штанах атласных,
вприсядку залетел казак
да припевал еще вот так:
«Да спасибо батюшке,
да спасибо матушке,
что добыли нас.
А как добывали,
жито рассыпали
в ночи на печи!»
«Эй, водки! Меду! Два стакана!
Где сотский? Нет ли атамана?
Начнем бороться! Погань, падаль,
борца сегодня вам не надо ль?
Борец пред вами!»
Вот не ждали!
И много дней без перерыва,
как злой болячке, как нарыву,
борцу всем миром угождали.
А был разборчив он, — почище
и паныча... Откуда зло
взялось такое? Все село
ему не наготовит пищи!
А он поет, гуляет, пьет
да хлопцам жару задает
