— Я тебе завидую, — сказал прайс. — Почему же я не помню даже вот этой, единственной?
— Ты слишком переживаешь то, что есть. А я помню даже то время, когда была рыбой. Какое горячее было море… Ой! — грета споткнулась о кочку и сжала руку прайса. — Веди меня за руку, как маленькую!
Прайс внимательно посмотрел в ее глаза, влажно блестящие, как ягоды зрелого винограда, и увидел свое собственное перевернутое отражение.
— Всегда мечтал, чтобы у меня была сестра, — сказал он.
— Нет, — грета выдернула руку, — этого еще не хватало!
И несколько шагов они шли молча.
— Почему ты все время смотришь на часы? У тебя свидание?
— Нет, — зачем-то соврал прайс.
— У тебя свидание в двенадцать, в полдень, — строго сказала грета. — Ты сейчас идешь со мною, а думаешь о ней, а это неприлично.
Они прошли еще немного и увидели впереди две смутных фигуры. Что-то знакомое было в их походке. Прайс и грета остановились. Те, кто шел им навстречу, также замерли.
— По-моему, тут зеркало, — проговорил прайс, не теряя самообладания.
— Да, — отозвалась грета, — это мы сами.
— Давай подойдем.
Они двинулись дальше, и странные фигуры тоже пошли. Через несколько минут все четверо соединились.
— Немыслимо! — воскликнул ай.
— Мы приняли вас за свое отражение, — сообщил фул.
— Просто мы обошли мир по периметру! — радостно рассмеялась грета.
— Придется забыть о персиках, — сказал прайс и тотчас забыл о них.
— Правильно! — заметил ай. — Хоть один день вы можете не есть себе подобных?
— Можно подумать, что сам ты не ешь, — сказал фул. — Вчера на моих глазах слопал четыре порции блинов.
— Да, — раздраженно ответил ай. — Я вочеловечился, и поэтому должен бросать топливо в этот котел. Дома я питаюсь прямо от своей звезды. Вообще, вы удивительно подло устроены. Вы должны есть, пить и наоборот. Вы должны спать, совокупляться, читать книги и делать кучу низких вещей… Мне стыдно, что я попал на эту планету.
Они вышли на пятачок, главную площадь Гурзуфа. Она была полна народу и сверху походила на жаровню, полную еды. Прайс вспомнил ночную курицу. Он посмотрел на солнце: шел двенадцатый час.
— Мне пора, — сказал он и быстро зашагал на запад, в сторону пьяных аллей.
По пути он встретил целый отряд полицейских с кроватями. Видимо, они шли за теми, кто остался на пятачке. Ветер трепал их белые халаты. Они пели что-то веселое. Прохожие с умилением поглядывали на них.
На аллеях пахло йодом — очевидно, полиция уже изрядно поработала тут. Многие места уже пустовали, а те из наших, кто еще не был изъят, вели вялую беседу о науках и искусствах.
